Повторять же Черкасскому сказки про зловредных Старицких как-то не хочется. Говоря такое, сам себя дураком чувствуешь. Что же еще сказать князю Черкасскому, только что похоронившему свою двадцатилетнюю сестру, кроме слов сочувствия? А тут какие слова ни скажи, все будут выглядеть фальшиво. Двадцать лет – они и есть двадцать лет. Никита Романович на похороны не поехал, сослался на необходимость присмотра за слободским хозяйством. Вместо себя Басманова послал, чтобы самому не рвать душу.

Теперь же Черкасский явился к нему и, роняя по слову в час, видом одним лишь терзает его немолодое сердце. Князь рассказал уже, что Иван с Марией хотели пожениться еще во время богомолья, да события, связанные с московской изменой, не дали им этого сделать. Но, расправившись с боярами-изменниками, Иван вновь вспомнил о Марии и повелел готовиться к свадьбе. Только хотел послать за ней, а тут – известие о ее смерти. А дальше князь начал рассказывать о подготовке к похоронам. Никита Романович с ужасом подумал, что как только Черкасский начнет описывать покойную сестру, лежащую в гробу, так у него точно сердце разорвется на части.

Но тут в дверь его кабинета постучали.

– Войди! – громко крикнул боярин.

Вошел охранник.

– Ваша светлость, внизу человек к вам просится. Говорит, что зовут его Мудр Митряев.

Мудр? Вот это новость! Никита Романович думал, что он, лишенный всего состояния и изгнанный из Ярославля, уже сгинул где-то на бескрайних русских просторах. Ан нет! Жив курилка! В принципе новость эта для Никиты Романовича была скорее неприятной, ибо перед объявлением опричнины занял он у Мудра двести тысяч рублей. Надо же было на какие-то деньги опричнину на ноги ставить! Теперь, когда Москва под Никитой Романовичем, а с нею и большая часть Руси, можно бы и начать гасить должок. Но ведь не хочется!

Хотя в данной ситуации он лучше с Мудром о долге говорить будет, чем слушать князя Черкасского.

– Веди его, – велел он охраннику.

Черкасский так и сидит, не поднимая головы. Не успел он еще и слова вымолвить, как вновь раздался стук в дверь.

– Входи.

Охранник открыл дверь и пропустил внутрь гостя. Точно, Мудр. Бородища стала еще больше, рожа загорела до черноты.

– Долгие годы здравствовать вам, ваше сиятельство. – Мудр поклонился.

– И ты здравствуй, Мудр. Слышал, неприятности у тебя, чуть ли не жизни тебя лишили. А гляжу – здоров, счастлив и богат по-прежнему. Где обретался, Мудр?

– Не так уж и богат, ваше сиятельство. И совсем не счастлив. А обретаться пришлось в Персии. Осталось у меня там кое-что, о чем не знал мой пасынок. Он-то и есть причина всех моих несчастий.