Он улыбался, как ребенок в парке аттракционов, когда его пристегивали к необычной широкой кровати специальными ремнями и одевали, датчики на голову и руки, словно усаживали в забавный экстремальный аттракцион. Он посмеивался, толи от щекотки толи от предстоящего действия, когда ему словно банки на живот, причмокивали резиновые груши с проводами.

  Лучинский смотрел на старика и злился. Ну, что тут смешного, когда тебя отправляют в вечность? Когда тебя делают живым трупом?

  Как две капли похожая на кровать Ильича кровать Лучинского стояла рядом, между ними было не больше двух метров. Но, наверное, для удобства персонала, они были поставлены головами в разные стороны. Поэтому Кирилл и Ленин лежали "валетом" в этой супер секретной кремлевской лаборатории.

  Ленин, посмотрел на Кирилла, и грустно улыбнувшись, прокартавил:

  - Самое печальное батенька, что человечество так и не будет знать своего спасителя от этой зар-р-разы под названием вечность! Не будет! Откуда им знать, что именно вы, тот, кто так ловко сумел остановить весь этот абсур-р-рд?!!! Вы, сгинете в толще вр-р-ремени, повер-р-рьте мне, это самое обидное. Я в этом деле понимаю кое-что, так что в будущем, если нам доведется увидеться, то мы испытаем друг к др-р-ругу поистине р-р-родственные чувства! Р-р-родственные батенька! Кстати, а вы не жалеете, что вот так с вами получилось?

  Кирилл закрыл глаза. Он не хотел смотреть на этого рыжего противного старика с клинообразной бороденкой и большими впавшими глазами. Они были похожи на две маленькие пещеры, в которые провалилась его жизнь. Темные и глубокие, почти бездонные, и такие страшные.

  - Вы батенька зр-р-ря так все воспринимаете. В каждом процессе есть свое утешение и главное своя выгода! Ведь ничего еще не кончилось! Все только продолжается!

  Кирилл слушал этот монолог и понимал, Ленин вовсе не бодр. Просто он, вот так, поддерживает себя и не хочет сорваться в истерику. Тем более что она бесполезна. Этот старик оказался каким-то вселенским мучеником.

  "Страшно, но он так похож на анти - Христа? Господи прости за богохульство! Но он так своей судьбой похож на человека, который в отличие от Христа, не своей смертью, а своей этой бесполезной вечной жизнью сам, один берет на себя мучения за всех! Чтобы своей жизнью показать, как не надо делать? И что человеку нельзя! Я думаю, о какой-то ерунде в эти минуты! Я уже стал циничным даже по отношению к себе! Ну что мне это старик! пусть себе бормочет свою ерунду! Не дай Бог еще раз увидеть его там... а может на этот раз все сорвется?" - с грустью подумал Кирилл.