– Поставь свечку за упокой, – прошептала старуха, не отрывая глаз от иконы.

Жан зажег свечу, установил перед иконой и мельком взглянул в лицо женщины, которое было накрыто платком. Он встал рядом и почувствовал, как сердце его заколотилось необычно тревожно.

– Тебе передали, что в полночь в субботу вам надо быть на площади? – спросила она, не оборачиваясь на Жана.

Он вздрогнул.

– Люсия Петровна?

Теперь старуха повернула голову в его сторону, и Жан увидел совершенно старое ее лицо: все в морщинах и с впалыми щеками. Глаз он ее не видел: по ним он безошибочно узнал бы тетушку.

– Люсия Петровна, это я, Жан.

– Я знаю, что ты, и знаю, что ты меня разыскиваешь, – тихо говорила старуха. – Что хотел?

Жан растерялся.

– Поговорить хочу с вами.

– Это святое место, и пустые разговоры здесь не говорятся, – сказала она и отвернулась в сторону.

– Это не пустой разговор. Он касается меня и Лизы. Он касается всех нас.

– И что ты хочешь от меня?

– Я люблю Лизу…

– Вот и отправляйся к ней. У тебя есть такая возможность.

– Я не об этом.

– Я уже стара, молодой человек. Силы мои на исходе. Вот хотела в последний раз побывать здесь, увидеться с государем – и на покой. Хватит с меня, устала я очень в этой жизни.

– А Лиза? А я? Как же мы все?

Тетушка снова взглянула на Жана.

– Хороший ты человек. Я не сомневалась в своей племяннице. Она сделала правильный выбор.