В это мгновение на звездном небе образовалось несколько щелей, через которые полился электрический свет. Потом кусок неба ушел в сторону, и оказалось, что это обычная дверь, только покрашенная в темно‑синее, почти в черное. На пороге ее появился человек в пыльном комбинезоне. В руках он держал раздвигающуюся лестницу. На голове у него была нахлобучена кепка. Похоже, он от отсутствия воздуха на лунной поверхности совсем не мучился, опровергая тем самым бытующее утверждение, что на Луне нечем дышать и перемещаться там можно лишь в герметических скафандрах, снабженных баллонами со сжатым воздухом, как у подводников.

– Это что, – засмеялся Шешель, – путешественник по космическому пространству?

– Почти. Это реквизитор, – сказал Томчин, немного сконфузившись, а потом он тоже засмеялся, когда увидел, что техник принес с собой несколько лампочек разной величины и яркости и стал вворачивать их в небо над Луной. – Вы видите один из дней творения. Это бог‑создатель. Не иначе. Только он все перепутал. Создал Луну, теперь звезды создает, а о Земле вспомнит в самую последнюю очередь, – сказал Томчин. – «Если звезды зажигаются, значит, это кому‑то нужно». Теперь вы знаете кому. Мне.

Реквизитор оставлял за собой на лунной поверхности четкие отпечатки подошв своих ботинок.

Первый человек на Луне, – опять усмехнулся Шешель, – вот он какой. Он даже сам об этом не догадывается. Писатели‑фантасты, пожалуй, отдали бы многое, чтобы оказаться сейчас на нашем месте.

– Никто об этом не узнает, – заговорщически сказал Томчин.

Реквизитор, когда у него закончился запас лампочек, собрал лестницу, а следы за собой стер маленьким веничком, так что теперь они стали совсем не различимы, и ушел, отодвинув часть звездного неба. Лунный ландшафт вновь был безжизненным. На нем остались лишь отметки от метеоритов.

– Это наводит на мысль о том, что и Землю когда‑то посещали пришельцы из космических глубин. Только они, как и ваш реквизитор, стерли следы своего пребывания, – задумчиво сказал Шешель.

– Возможно. Циолковский мне тоже высказывал подобную мысль. Я думаю, мы с вами сработаемся. Идемте. Студия очень велика.

Стены кабинета от пола до потолка вместо обоев укрывали рекламные плакаты разнообразных фильмов. Некоторые из них были на иностранных языках. Под ними мог находиться еще один слой плакатов, приклеенных на стену раньше.

Радушие Томчина было столь обширно, что, перейдя порог кабинета, он причитающееся ему кресло занимать не поспешил, прежде усадив в другое, находящееся на противоположной стороне стола, Шешеля.