— Да. Я постараюсь вернуться на корабль до прилива. Если нет — отплывайте без меня.

Даппа взглянул в окно и увидел худшее, что могло быть: оборванец, раздававший листовки, выследил их в толпе и теперь прижимался к стеклу сальной физиономией. Взгляды их встретились. Такое же чувство Даппа испытал в Африке, когда мальчишкой играл на берегу реки и увидел направленный на себя полосатый глаз крокодила. Казалось, тысячи предков встали вокруг невидимым хором и кричат: «Беги! Беги!» Даппа и побежал бы, если бы не сознание, что на милю вокруг нет другого чёрного, а значит, далеко он не убежит.

Тень легла на кофейню, как будто туча закрыла солнце. Однако то была не туча, а огромная чёрная карета, запряжённая четверкой вороных. Она остановилась перед входом.

Оборванец не смотрел на карету. Физиономия его изображала дикий восторг — единственное, что могло сделать её ещё гаже. Не сводя глаз с окна, малый боком двинулся к двери.

— Повтори указания, — потребовал Даппа.

— Дождаться мистера Сойера. Посмотреть на договор, как будто его читаю. Подписать. Бечь на корабль. Уходить по высокой воде, с вами или без вас.

— А когда вернётесь из Бостона, Бог даст, разберёмся, — сказал Даппа и, обогнув стол, двинулся к выходу.

Он не успел дойти до двери, как она распахнулась. Улицу заслонял блестящий чёрный бок экипажа. Даппа отвёл руку назад, приподнял полу камзола и потянулся к спрятанному на спине кинжалу. Он нащупал рукоять, но вытаскивать пока не стал. Оборванец стоял в дверях, загораживая выход, вне себя от счастья, и прыгал с ноги на ногу, как ребёнок, которому приспичило в туалет. Смотрел оборванец вбок, видимо, на человека, открывшего дверь, всем своим видом призывая того в свидетели и помощники. Наконец малый вновь повернулся и навёл на Даппу палец, как пистолет. Листовки он бросил, и они кружились у его ног, залетая в кофейню.

За спиной оборванца возник другой человек, выше его на голову, белокурый, голубоглазый и молодой. Он был гораздо лучше одет и держал в руке трость. Сейчас он высоко подбросил её вверх, перехватил за середину и, не сбавляя темпа, опустил. Медный шарик набалдашника припечатал оборванца по темени. В том произошла метаморфоза: сперва лицо, а затем и тело утратили тонус, как будто все двести шесть костей разом превратились в желе.

Прежде чем оборванец упал, загородив вход, молодой человек шагнул вперёд и сдвинул его с дороги. Оборванец исчез из виду, остались только его ноги. Высокий молодой человек позволил трости скользнуть вниз, чтобы набалдашник вновь оказался в руке, затем учтивейшим образом поклонился Даппе и свободной рукой указал на карету, предлагая его подвезти. Только тут Даппа узнал Иоганна фон Хакльгебера, ганноверца, прибывшего в Лондон вместе с герцогиней Аркашон-Йглмской.