Территория местная была не пустыней, но и не нормальной землей — глина, чертова африканская глина, кое-где с проблесками песка, но в основном глина, песок будет южнее. Гор здесь не было — холмы, чахлая, без листьев растительность и дорога. Точнее — несколько дорог, здесь никогда никто не ездил по одной той же дороге, опасаясь накликать беду — четверть века войны вытравили из душ людей все человеческое, тонкий слой цивилизованности сполз как обожженная пламенем кожа — и под ним проявилось все то, что составляло суть человека многие тысячи лет до Рождества Христова. Убей или будешь убит. Если тебя ограбили это плохо, если ты ограбил — это хорошо. Если тебе попался кусок — вцепись в него и грызи, никому не отдавай. Если навстречу идет человек и у него есть что-то ценное — присмотрись к немую Если он сильнее тебя — убегай, если равен силой — дерись, если слабее — сделай его своим рабом. Нормальная крестьянская африканская общинность здесь была успешно разрушена сначала итальянцами, потом местными — и тот строй, который был здесь сейчас представляя собой ту же общину, но в новом, кошмарном варианте. Полностью девальвировалось понятие труда, зато появилось рабство — теперь черные держали черных же рабов. Никто не хотел работать на земле — молодые люди из таких вот деревенек, сбившись в бригады по несколько человек, примерно одного и того же возраста, знающие друг друга с детства — уезжали от родных домов и подряжались либо пиратским главарям, либо исламским фанатикам, либо миротворцам — но те платили меньше всех и были мягкотелыми — не могли просто так убивать — потому на миротворцев работали те, кому не повезло в других местах. Кто-то подряжался на простую работу — кто по каким то причинам не мог убивать с автоматом в руках. Работали на примитивных фабриках (это в основном женщины, многие — рабыни) — разгружали в порту сухогрузы с гуманитаркой, мешки на которых написано «не для продажи» тут же везли на рынок. Понятие справедливости девальвировалось начисто, а единого общества, сомалийцев как общности — не было уже давно. Разбившись на большие и мелкие стаи — люди остервенело грызли всех, кто попадается — стараясь выжить.

В деревнях — нищих, убогих, с утоптанными тысячами человеческих ног дорогами — тропинками, с хижинами, сделанными из всего из чего придется — были и приметы цивилизации: антенны, значит — где то было радиол, а где-то телевизор и возможно — даже интернет. Они видели это издалека, с высоких холмов, не решаясь подойти ближе. Везде — их поражало огромное количество детей: чем беднее была страна тем больше она производила детей. Дети игрались с палками и ждали — пока подрастут и пойдут по пути взрослых…