Процесс воздействия на несговорчивых правонарушителей был отработан, равно как и система пыток, не оставлявшая следов. Хитом был «слоник» — на человека надевают противогаз и пережимают шланг, так что нечем дышать, иногда противогаза не было, и надевали на голову полиэтиленовый пакет. Иногда били по голове журналом происшествий, толстой тетрадью, выводили на мороз. Но в ГУВД города Грозного были две особенности. Первая — на социалистическую законность здесь редко обращали внимания — поэтому задержанных просто избивали. Вторая — пытали и избивали чаще всего русских — потому что если арестовать чеченца, тем более чеченского подростка — мигом у отделения соберутся близкие и дальние родственники, ходатаи пойдут по всем инстанциям, ища заступников из одной семьи, рода, тейпа наверху. Тейповая система, потерпев серьезный урон во время выселения — в брежневские времена развилась и расцвела пышным цветом буквально с нуля. Брежневские времена — это когда в системе власти, да и вообще — во всей системе советского общества сформировалось и стало нормальным то, что в сталинские времена называлось групповщина. Клановость. Это было не только во власти — это было везде. В любом министерстве, в любом суде, в любом научно-исследовательском институте существовали группировки: они боролись за власть, премии, какие то привилегии, иногда смешные, они выживали новичков, продвигали наверх своих людей, оберегали своих от наказания и увольнения как бы те не работали. Система становилась вязкой — и чеченцы с их тейпами пришлись как нельзя кстати в этой системе, идеально встроившись в нее — потому что у них формирование кланов не было хаотичным, тейпы изначально существовали, каждый чеченец знал, к какому тейпу он принадлежит, кого надо поддерживать и с кем бороться. Тейпы и кланы существовали и в милиции, и в прокуратуре — вот почему сейчас два чеченских милиционера били и издевались над русским мальчишкой в здании чеченского ГУВД. Он поднял руку на чеченца и представителя дружественного клана.

Его били журналом по голове, потом принесли противогаз и стали душить. Он не признавался. Озверев, они принесли какой-то блок, прицепили его к потолку и стали подтягивать его вверх на тросе со скованными за спиной руками. Потом его снова стали душить. Было очень больно, он уже потерял счет времени — но в голове была только одна мысль: ничего не говорить. Если они пытают его — это не сила, это их слабость. Тем самым — они показывают, что другого выхода у них нет.

В какой-то момент он пришел в себя. И осознал, что сидит на стуле и его никто не бьет — по крайней мере, пока. И что в камере есть еще кто-то.