Сергей закончил свой рассказ о Пифагоре, ненадолго погрузился в молчание и вскоре продолжил:

- Вот теперь можно попытаться начать распутывать абракадабру Петра-подводника. Чаша разума, магические способности – это то, что описывает разумную и неразумную части души, правую и левую, темную и светлую их стороны…

Машина прошла несколько сотен метров по прямой трассе и вошла в плавный длинный поворот.

Сергей подобрал слова и в салоне вновь зазвучали его фразы, которые с натяжкой можно передать следующим образом:

- Итак, первый иероглиф в парадигме Петра-подводника – чаша разума. По Пифагору – это разумная часть души. Это то, что отличает человека от животного.

Тут все просто. Чаша разума у человека может быть наполнена, как зарядка в батарейке от мобильника, от 0 до 100 единиц. После рождения, когда у человека 1-2 единицы, он растёт и постепенно учится.

Среднестатистический советский человек, воспитанный более 25 лет назад нормальной, не норвежской, семьей, воспитанный советским детским садиком и школой, короче - нормальный и приспособленный к коллективной жизни человек, имел к своему зрелому возрасту в своей чаше разума около 50 единиц. Он был при этом добрым, отзывчивым и наивным, верил в хороших людей и прогрессивное человечество. Он умел хорошо и вдумчиво работать. Такому человеку можно было смело доверить любую среднюю работу, он составляет даже сегодня пока ещё большинство от числа людей старшего поколения, живущих в России. Чрезвычайно умный, фантастически одаренный человек, который долго и упорно в те годы учился, мог иметь в чаше 80-85 единиц – ему по плечу уже многое, можно вспомнить историю про Валеру.

Но если такой умный человек исполнится состраданием и вдруг попытается что-либо втолковать за жизнь сегодняшнему среднестатистическому юному норвежцу, попытается помочь российскому опустившемуся бомжу, то наткнётся на преграду – ведь у них в чаше разума не более 15-25 единиц. Тогда попытки этого одарённого человека сказать сытому норвежцу о совести, растолковать сложную парадигму, или поручить голодному российскому бомжу сложную работу, наставить быстренько на правильный путь, вести с ним долгие и задушевные разговоры – обречены на…

- Понятно… - прервал разговор Виктор. - Я вспомнил, как однажды стал проверять дневник и спрашивать уроки у своего ребёнка. Мы с женой в начале 90-х годов подсуетились и пристроили своё чадо в гимназию, которая получила почётное звание лучшей в городе после победы демократии. Внимание, на минуточку, лучшая гимназия в Санкт-Петербурге. Ребёнок отучился в ней лет восемь, никаких проблем. Утренники, улыбки, цветы. Потом как-то стал я проверять своё дитя, что оно усвоило там по всякой математике и другим наукам, вскоре ведь надо поступать в ВУЗ. Спрашиваю о том, что знал сам и знал любой средний советский школьник. Пытаюсь получить ответы – в ответ тишина. Ничего не понимаю. Потом полистал гимназические и новые демократические учебники. Мне вскоре стало жутко. Программа по математике, физике, химии урезана, разгромлена и упрощена. Астрономия – не изучается, география практически не проходится. Спрашиваю про страны, столицы государств, названия материков, морей и океанов – темный лес. Понимаю, что то добротное и серьёзное образование, которое получали советские школьники – в далёком прошлом. Спохватились с женой, наняли репетиторов по математике, физике и за 2 года с огромным трудом дали ребенку азы знаний по этим предметам.