— Товарищ Сталин, я имею полномочия от имени Рейхсканцлера Германии официально попросить вас о помощи в расследовании. Конечно, криминальная полиция Берлина сделает всё возможное, но если ей в помощь придадут группу советских следователей, то руководство Германии будет благодарно СССР за это.

— Я понял вас, товарищ Штирлиц. После нашего разговора я отдам распоряжение. Думаю, сегодня к вечеру особая группа следователей из Московского уголовного розыска будет уже в Берлине. Надеюсь, препятствий в расследовании им чинить не станут?

— У них будут особые полномочия, товарищ Сталин. В случае любых затруднений они могут позвонить мне. Я постараюсь помочь. Ещё раз подчёркиваю, это совершенно точно не было согласовано с Гитлером, уж я бы знала. И если виновных найдут…

— КОГДА виновных найдут, товарищ Штирлиц…

— Простите. Разумеется. Когда виновных найдут, они будут наказаны со всей возможной суровостью. Невзирая на занимаемые ими должности.

— Но я хотел бы, чтобы виновных именно нашли, а не назначили. В данном случае это очень важно, товарищ Штирлиц.

— Я передам ваше пожелание Гитлеру, товарищ Сталин. Надеюсь, на немецких детях, гостящих в Москве, этот инцидент никак не скажется?

— Нет. Дети не виноваты. Но их охрану мы на всякий случай усилим.

— Спасибо, товарищ Сталин. У меня всё.

— А у меня нет. Раз уж вы позвонили, то я хочу задать вам один вопрос.

— Да, товарищ Сталин.

— Вы ведь в курсе, что у нас проводились командно-штабные учения совместно с немецкой стороной?

— Конечно, товарищ Сталин.

— И чем закончились эти учения?

— На севере фронт стабилизировался по Неману. Форсировать его немцы так и не смогли. Западный фронт после окружения и уничтожения сувалкинской группировки противника, пользуясь численным превосходством в танках, начал наступление по направлениям на Варшаву и на Данциг. На южном направлении Красная армия остановила немцев практически на линии государственной границы. К концу сентября Павлов вышел к Варшаве, под угрозой Данциг и Краков. Существует вероятность окружения всей группы армий «Север». Полное поражение Германии.

— Вот именно. А что вы дали мне? Что это за «История Великой Отечественной»? У меня складывается впечатление, что это какая-то грандиозная мистификация. Почему в вашей версии советские войска потерпели такое сокрушительное поражение, а?

— Товарищ Сталин, а техника, что мы вам передаём, это тоже мистификация? А координаты месторождений полезных ископаемых — мистификация? А технология промышленного производства пенициллина — мистификация?

— Успокойтесь, товарищ Штирлиц. Но, согласитесь, странно выглядит, когда в вашей истории на шестой день войны немецкие войска вошли в Минск, а у нас на учениях Красная армия на четвёртый день войны захватила Сувалки и Люблин. Почему?