Чьё-то лицо склонилось на до мной. Оно странно расплывалось теряя четкость. Очертания плыли словно отражение в воде подернутое рябью.

— Это вы тоже предвидели? — спросило лицо.

— Это не важно, — прошептал я теряя сознание, — Главное мы победили.

Все окружающее смялось, закрутилось в моих глазах красным водоворотом, и погрузилось во тьму черного иероглифа — Победа!

* * *

Пришел я в себя когда стемнело. Меня сочли мертвым и положили в рядок вместе со всеми такими же холодными и безразличными к всему трупами. Сердце билось еле-еле. Один или два удара в минуту, не больше. Я замерз но не в силах был пошевелиться. Мелкие холодные капли коснулись лица. Дождь. Ног и рук я не чувствовал вовсе, словно их у меня и не было. Лишь скосив глаза и увидев скрюченную праву руку, понял, что она по-прежнему сжимает меч. А в груди всё рос и рос холод большим снежным комом. Холод сковывал меня, держал в цепких колючих лапах. Выжимал последние капли тепла из тела, сжимал сердце. Остановись. Остановись! Требовал он.

И этот холод был последний враг, которого я не мог победить. Меня все-таки убили, подумал я вяло. Убили. Но я не был всё это время в кромешной тьме. Даже умирающего меня мучили видения. Видения прошлого и будущего. Вот Дервиш, говорящий мне о моём пути, пути воина. Загадочная Диана приходила ко мне в образе графини Воронцовой и говорила о любви и надежде. какие-то оборванные люди в далекой и бесплодной земле. Горы камней. И я выбиваю на камнях письмена на незнакомом но понятном мне языке. Бесчисленное войско на низкорослых лошадях поднимающее тучу пыли в необъятной степи. Большой круглый стол, за которым я сижу и ещё несколько незнакомых людей. Среди них я узнаю Дервиша и поражаюсь, потому как на нем одеты рыцарские латы. И тайная комната под левой лапой сфинкса. Я закрываю двери и сотни людей носят и носят песок засыпая навечно тайны другого мира. Мертвый, бледный НКВДэшник, угрожающий преследовать меня до скончания мира. И я понимаю, что любое изменение прошлого почти неизбежно повлияет на будущее. И люди стоящие в этом будущем у власти очень боятся остаться без неё. Поэтому они будут преследовать меня до тех пор пока их действительно не останется у власти. Но я постараюсь изменить это будущее, поскольку другого пути нет. Чтобы однажды человечество не исчезло как вид. Я умираю, но я не могу умереть. Медленно инстинктивно спасаясь. Механизм перемещающий меня во времени был запущен. Видимо поэтому меч стиснутый в руке до сих пор со мной. Его не смогли забрать. И тело слабо светилось мертвенным фосфоресцирующим светом отторгаясь от этого мира. Только выпав в прошлое я мог спастись. Время, чтобы избегнуть парадокса, само вылечит моё тело. Ведь кто-то должен же будет семьсот лет назад начертать на камне в далеком Алтае «пляшущих человечков». Но что гораздо важнее, кто-то должен будет на горе Сион написать десять заповедей. И пожалуй первой заповедью я напишу: Не убий! Чтобы когда Моисей поднялся в гору он обнаружил эти скрижали и донес их до своего племени и всего мира.