Йеошуа в тот день я так и не нашла, как не нашла его ни на другой, ни на третий. Все эти дни Мирьям ходила темнее тучи, готовая в любой миг пролиться дождем, а Йосеф появлялся дома поздно и на мои вопросы отвечал уклончиво, дескать, волноваться нечего, Йеошуа жив и здоров и передает мне приветы. Да только по лицу его было видно, что дела обстоят иначе. Сердце мое было не на месте, чуяло беду. И беда случилась.

В канун Песаха[89] пронеслась весть — Йеошуа разыскивают римляне. Люди болтали разное — одни утверждали, что он со своими сторонниками учинил погром в Храме и что в стычке то ли убили, то ли покалечили кого-то из храмовых стражей, другие же говорили, что это якобы римляне пытались разогнать толпу, следовавшую за Йеошуа, вследствие чего произошло кровавое побоище. Второе было вероятнее, ибо первое было внутренним делом общины и римский префект не стал бы в него вмешиваться, оставив на рассмотрение Санхедрина. Второе же было и гораздо страшнее, ибо на взвешенное следствие и справедливый суд там рассчитывать не приходилось — Пилат был известен судом скорым и жестоким. Несмотря на это, Йосеф держался на удивление спокойно, хотя в доме его все словно сидели шиву́[90]. Глядя на него, я немного успокаивалась, но всякий раз ненадолго.

А за четыре дня до пасхальной субботы ночью прибежал Иуда и стал биться в дверь, всполошив всех и вся, — взмыленный, всклокоченный, с непокрытой головой и в разодранной одежде, забрызганной кровью из расцарапанного ногтями лица. Вбежав, упал наземь и разразился рыданиями. Когда удалось его утихомирить, он рассказал, что вечером таинственным образом обнаружил в своей комнате на постоялом дворе записку, в которой Йеошуа просил его о встрече с глазу на глаз — нынешней ночью в известной обоим оливковой роще внутри городских стен. Получив послание, Иуда тотчас забыл о своих обидах и в назначенный час примчался к условленному месту. Йеошуа уже был там, он обнял Иуду и попросил прощения за то, что не имел возможности объяснить ему происходящее. Затем он справился о здравии матери и жены, велел передать, что чтит и любит, как прежде. Когда же Йеошуа назвал Иуду любимым учеником, тот в восторге пал ему на грудь и поцеловал. В тот же миг из-за деревьев выскочили вооруженные кольями люди и с криками: «Попались, мерзкие мужеложцы!» бросились к обнявшимся. Йеошуа успел шепнуть Иуде: «Беги и передай Раматянину, что меня взяли. И главное — скажи: ло ноца́р эла бар а́бба!», а затем с посохом в руках преградил дорогу нападающим. Вот что поведал Иуда.