– А Сергий что? Не чистая душа, что ли? – прохрипел пенсионер. – Его черти не трогают, да?

– У Сергия – щитом золотым кротость его, да мечом огненным – молитва. У тебя же – буйство твое да гордыня. Так то – чертям нажива славная.

– А, ну да, – вяло кивнул пришелец. Напряжение прошло, и теперь снова навалилась усталость вперемешку с апатией какой-то.

– К Сергию, к Сергию тебе надобно. Исповедаться.

– Посмотрим, – проворчал в ответ хозяин кельи, поудобней устраиваясь на топчане. Ждан же ничего не сказал больше, лишь укоризненно взглянул на собеседника.

В этот раз заснул быстро; дала о себе знать усталость. Впрочем и теперь не получилось отдохнуть. Едва только глаза слиплись, снова терзать видения начали. Теперь уже – Зинаида, супруга покойная; но не такая, которой ушла, а молодая. Как в студенческие годы: тихая застенчивая девушка, с длинными русыми волосами, собранными в косу. И он, – пожилой уже человек, забыв про все, откинув в сторону откуда-то возникшего Милована, бросается к девушке. Вот только, подбежав, понял он, что не Зинаида это.

– Кто ты? – обалдело спрашивает у девушки Булыцкий, но та, лишь молча улыбаясь, смотрит куда-то в пол. – Звать тебя как, душа-девица? – делая шаг вперед, повторяет свой вопрос Николай Сергеевич. – Откуда? Откуда такая?

– Сиротка я, – не поднимая глаз, мелодичным таким голосом отвечала она. – Дворовым везде обида.

– Так и что?

– Так и то, что буен ты слишком. – Резко обернувшись, пришелец уперся взглядом в появившегося рядом князя. – И Киприану с тебя – забота вечная, и мне.

– Чего?! – Оторопевший преподаватель отпрянул было назад, но спиной уперся в невесть откуда возникших Тверда и еще какого-то неизвестного ему служителя.

– Ты, Никола, сватов-то засылай, и Господь с тобой, – склонив голову, чуть улыбнулся Тверд.

– Ты, Никола, давай, деток расти да ни о чем худом не помышляй. Знай себе, диковины давай, а от Тохтамыша мы, даст Бог, отобьемся.

– Какой Тохтамыш? Какие детки? Где диковины я вам возьму?!

– Угомонишься, может, да не в свои дела лезть перестанешь, поперек всех-то. Да и князю больно нужен. – Возле князя возник еще один человек, облаченный в рясу, и в нем, хоть и не без труда, но признал Николай Сергеевич того самого старика, с которым схлестнулся в покоях у Дмитрия Ивановича – митрополита Киприана. Тот, держа под руку еще одну девушку, вернее, уже возрастную даму, легонько толкнул ее навстречу пожилому человеку.

– Владыка? – пенсионер обалдело уставился на старца.

– Оно детки как появятся, так и хорониться не надо будет, – улыбаясь, пел митрополит.