-Да нет, какие уж тут шутки. Едем царевича спасать, а то, если я правильно я поняла, нам из этого особняка живыми не выбраться.

Наш диалог прервал всё тот же Никифор:

-Держите, господа, - нам протянули мешочек с монетами и прочими ценностями, - а в это вам следует переодеться. Так будет удобнее, - на диван плюхнулся куль с одеждой.

Никифор вышел, а мы переоделись. Действительно, наши хозяева оказались людьми практическими. Мне досталось зимнее удобное пальто на ватине, опускавшееся сантиметров на двадцать ниже колен. На голову я повязала пушистый тёплый платок. На ногах оказались полусапожки на высокой шнуровке и плоской подошве. Всё было удобным и неброским. Артур надел утеплённую тужурку, брюки, сапоги и шапку. Поглядев на себя в зеркало, остались довольными.

-Ну, вот и всё, мы готовы на выход. Присядем на дорожку?

Вздохнув, Артур согласился. Последний раз, взглянув на комнату, в которой провели почти два дня, закрыли за собой дверь. Удивительно, нас никто не провожал. На столике около выхода лежал конверт, на котором крупными буквами было написано «Для Съюзен». Я машинально взяла его и сунула в карман. Выйдя на улицу, огляделись. Как я поняла, Артур всё же пока не особо верил в происходящее и пытался отыскать ближайшую станцию метро. Не найдя таковой, понуро поплёлся за мной.

-Теперь куда?- поинтересовался он, поплотнее обматывая вокруг шеи шарф. Дул холодный ветер и кружились игривые снежинки. Угрюмые прохожие, скользнув по нам взглядом, проходили мимо, растворяясь в позёмке.

-У меня тут организовалось небольшое дельце. Надо было бы навести родственников, но сначала – на вокзал. Узнаем, когда будет поезд на Екатеринбург.

Увидев извозчика, подозвали его и попросили подбросить до Николаевского вокзала. Узнав на месте время отправления, я попросила довезти нас на Остоженку, где, по моим сведениям, проживала родственница Съюзен. Наш поезд отправлялся поздно вечером, так что в распоряжении оказался почти весь световой день. Родственники Съюзен проживали в одном из доходных домов, построенных в начале двадцатого века. Мы вошли в парадное, некогда выглядевшее шикарным, а теперь представлявшее печальное зрелище. Отсутствовала консьержка. Окошечко её будочки было заколочено крест-накрест досками. На мраморном полу виднелись ошлёпки грязи, поднимавшиеся дальше по лестнице с витыми перилами. Мы прошли на третий этаж и постучали в массивную дверь с медной табличкой «Инженер Журавлёв Вячеслав Павлович». Нам долго не открывали и мы уже собрались уходить, когда за дверью послышались шаги и женский голос спросил, что нам нужно. Я ответила, что ищу Розалию Михаэловну Гольц. За дверью воцарилась тишина. Затем всё тот же голос поинтересовался, а кто собственно я такая.