Парень шустро выполз из-под возка, держа в руке саблю. Слева от Федьки на снегу барахтались татары. Они получили строгий приказ взять живьем нескольких ночных татей. На утоптанном снегу они разложили свои арканы, присыпали снежком, а по команде опрокинули на снег попавшихся в силки шильников. Кулчук, зараза такая, словил разбойничьего ватамана, вон рожа довольная какая. Все это промелькнуло перед взором боярского сына за мгновение, но не смогло отвлечь его от главного. Шестеро стрельцов остались живы, и сдаваться не собирались, отбросив бесполезные самострелы, мужики взялись за мечи. Справа тоже слышался шум схватки, там Данилак засел на возке, спрятавшись под рогожей. Федька отбил удар меча своей саблей, но замерзшие руки не слушались, сабля отлетела прочь. Федька привычно бросился под ноги противнику, этот прием не раз спасал ему жизнь. Обхватив ноги шильника, резко дернул на себя, чувствуя, как сталь вспарывает левый бок. Резкая боль придала ему силы, взгромоздившись на упавшего на спину татя, Федька запустил свои негнущиеся пальцы ему в лицо, погружая их глубоко в глазницы. Мужик взвыл нечеловеческим голосом, ударил Федьку навершием меча в висок, но шелом погасил силу удара.

Но все равно Федька чуть было не потерял сознание, одернул окровавленную руку и вцепился крепкими молодыми зубами в нос шильника, с силой сжал челюсти, с хрустом откусывая плоть. Шильник сразу же обмяк. Федька встал, тряся головой, выплюнул изо рта откушанный нос шильника и со всей злостью пнул поверженного разбойника.

Рядом все было закончено. За шатром громко раздавались крики недовольного Луки Фомича. Данила слабо протестовал, но послышались звуки затрещин, и голос урмана резко смолк. Федька решил посмотреть, чем так остался недоволен воевода. Лука Фомич продолжал буйствовать, перед ним навытяжку стояли Митяй, Прохор и Данила. Все воины испытанные и уважаемые. По жизни они никого так не боялись, как своего воеводу, даже князя не боялись. Подчинялись князю Андрею беспрекословно, но не боялись. Только один человек наводил на них ужас – бывший ватаман ватажки разбойников, а ныне княжеский воевода, боярский сын Лука Фомич.

За стоящей навытяжку троицей лежали разрубленные тела разбойников. Лука Фомич, глядя на урмана, выговаривал мужикам за испорченные доспехи. Видимо, отличился только один Данила, остальные попали под горячую руку за промахи из самострелов. Данило, по сути, исправил ситуацию, пока новгородцы вылезали из-под возов, он своим бердышом располовинил шильников, не задумываясь о последствиях. Резонно полагая, что делить шкуру неубитого медведя глупо, Данила порешил всех медведей, как умел. А умел он только так, он ведь в этом не виноват, так его папа научил обращаться с секирой, и переучиваться Данила не намерен. А если Луке жалко доспехи, то он может их забрать себе и засунуть сам знает куда. Приблизительно так отреагировал урман, когда ему надоело слушать вопли воеводы, за что тут же получил крепкую затрещину.