— Что же ты предлагаешь? — спросил Маэгон, с усилием оторвав завороженный взгляд от нашего трофея.

— Ждать! — сказал Бран со зловещей улыбкой. — Ждать.

Маэгон потемнел лицом и прищурился, медленно, угрожающе поднимая вверх верхушку посоха в виде массивного черного колеса, а может, жернова.

— Ждать и гневить богов?..

— Маэгон! — послышался вдруг голос сбоку, не то чтобы громкий, но откровенно насмехающийся. Все, затаив дыхание, отвлеклись на заговорившего. Король Мельвас, как всегда производящий впечатление довольно устрашающее в своем полузверином наряде, в сопровождении не менее звероподобных приближенных, азартно оскалился. Кей, глядя на него, с сомнением напрягся. Мельвас посмотрел на нас с явным весельем. — Посмотри, Маэгон — на небе ни облачка! Откуда взяться грому? — И он рассмеялся своим жутковатым лающим смехом — его люди подхватили — потом резко остановился, поднял руку в пугающей тишине, и со всей своей бандой перешел к нам.

— Что, все эти смельчаки, что не с нами — против нас? — спросил он с издевкой, окидывая толпу орлиным взором. Толпа, на самом деле просто любопытствующая, скромно затихла, еще подаваясь назад и понемногу рассасываясь по сторонам, чтобы ее ни в чем не заподозрили.

Маэгон посмотрел на короля Клайдского пораженно, если не потрясенно — он не ожидал подобной выходки от него, поклонника древности, прежде не брезговавшего человеческими жертвоприношениями. Но с того единственного раза, которому я был свидетелем, Мельвас перестал находить удовольствие в бездарной трате ресурсов, так и не принесшей ему желанного результата. Странно, правда, что он сейчас решил не воспользоваться случаем. Впрочем, он всегда был себе на уме, и друиды ему тоже не указ.

Стоявший особняком ото всех Кадор задумчиво поглядел в одну сторону, потом в другую и потер подбородок.

— Закон есть закон, — словно нехотя проговорил Кадор со вздохом мудро воздерживающегося. — Всегда может быть доказано на деле, на чьей еще стороне сила. — Он пожал плечами и развел руки. Константина рядом с ним не было. Тот держался поодаль, почти не двигаясь, и следил за происходящим молча и пристально, мрачно прихватив зубами губу и хмурясь. На отца он поглядывал с еле сдерживаемым раздражением, если не с презрением. Тот в его сторону не смотрел вообще, делая вид, что его не существует. Момент Кадору не нравился, он явно не считал его выигрышным, при любом раскладе. Константину он, с одной стороны, не верить не мог. Но он бы не желал связываться с языческими штучками, которые могут поворачиваться своим жалом в любой момент в какую угодно сторону, невзирая на мирскую пользу и логику. И он сомневался, стоит ли ему как-то поддерживать того, кто считается его родичем. В случае если тот проиграет и навлечет на себя по недосмотру все обещанные проклятия, это может сказаться и на самом Кадоре не самым радужным образом. — Я желал бы быть лишь беспристрастным наблюдателем и взять на себя труд проследить, чтобы разрешение спора велось честно и все стороны были ограждены от беспорядков, поспешных или недостойных деяний, и чтобы вред, какой может быть посеян, свелся к возможно меньшему. Думаю, честный бой между избранными сможет разрешить затруднение должным образом и показать, чего именно желают боги, каковы бы ни были посылаемые ими знаки, которые нам, смертным, легко постигнуть ошибочно, раз даже мудрейшие из нас друг с другом не согласны, и навлечь на себя беду, вкупе к тем, коих и так у нас немало.