— Ага, — произнес протиснувшийся в комнатку Готье, окунул в масло палец, понюхал и собрался было сунуть палец в рот, попробовать необычное масло на вкус.

— Не смей, — тихо, но твердо сказал неслышно подобравшийся сзади Рауль. — Вытри палец об одежду.

— А что такое? — удивился Готье.

— Вытри его, — с нажимом сказал Рауль, и я увидел в темноте его странно горящий взгляд, его немного трясло и говорил он сквозь зубы. — Закрой кувшин, — велел он мне, и его голос упал до свистящего шепота. — Закройте дверь и уйдем отсюда! Это важно. Я не могу сказать, что это… но я знаю, когда-то знал, что это такое. Что-то чертовски скверное, и самое плохое, что я не могу вспомнить, но чувствую — это где-то рядом. Я вспомню… я потом вспомню.

Я закрыл кувшин.

— Послушай, может, нам стоило бы взять немного с собой — нет ли тут какой-нибудь посудины?

Рауль дышал в темноте тяжело и затрудненно.

— Да, может быть… Черт, мне лучше уйти…

— Готье, помоги ему! — быстро сказал я и кинулся к какой-то полочке, на которую было навалено что-то вроде подсвечников и лампадок. Готье буквально отволок Рауля ближе к окну. Я на миг прислушался к своим ощущениям. Кажется, у меня не было никакого желания упасть. Возможно, Рауля скрутило не от самого запаха, а от каких-то связанных с ним ассоциаций и напряженных попыток вспомнить, что же это такое. Если бы только это было возможно… вспомнить еще что-то… Эта мысль одновременно вдохновляла и леденила кровь. Стать неизвестно кем хорошего мало, но любопытство ведь никуда не денешь…

Торопясь, я чуть не рассыпал всякую мелочь с полки на пол, под руку подворачивалось все что-то не то. Подсвечники, какие-то сосудики, все запечатанные и не пустые. Тут мне пришло в голову, что можно ведь прихватить и пару сосудиков. А кувшин? Вдруг там что-то другое? Наконец я нашарил и лампадку, навел на полке относительный порядок, открыл кувшин, зачерпнул маслянистую жидкость, закрыл комнатку за собой, и с добычей направился к окошку. Голоса Готье и Рауля раздавались уже снаружи. Готье переправил Рауля через окно как только увидел, что я выхожу из комнатки, и последовал за ним сам. Я передал ему через окно похищенные предметы, и тоже выбрался из ограбленного дома. Готье держал лампадку в руке и, глядя на нее, скептически хмыкал.

— Так и потащишь это как молоко в блюдце? — спросил он.

— Хочешь выпить? — поинтересовался я.

Я с трудом прихлопнул на место рассохшуюся оконную раму, которую толком не за что было ухватить, порядком взмокнув от этого неблагодарного занятия, закрыл ставни и спрыгнул на землю немного злясь, как будто больше заметать следы никому было не интересно, хотя на самом деле я просто начал нервничать. Но кажется, кругом было по-прежнему тихо.