— Ну, ну… но Готье почти что успел доехать сам.

— Разумеется, так как спешил предупредить.

— Конечно.

— Но это очень плохо, что все это попало к Клинору, мы знаем.

Я только кивнул, потом покачал головой.

— Все-таки, было бы лучше, если бы мы их перевезли…

— Ты просто нервничаешь. Между прочим, как ты себя все-таки чувствуешь? Судя по всему, ты почти полностью восстановился. Ну, не считая естественного переутомления и последних похождений. Как я понимаю, ты больше не принимаешь тот эликсир?

— Вообще-то, — пробормотал я, — если не будет критической необходимости, я бы предпочел больше никогда его не принимать.

— Это хорошо! — энергично одобрила Изабелла. — Значит, все-таки и особенного привыкания он не вызывает.

— На твоем месте я не был бы так уверен. И по-моему, он вызывает очень странные реакции — паранойя с шизофренией вместе взятые. Адекватностью тут не пахнет. Я бы поостерегся…

— По-моему, это субъективно. Ты просто слишком из-за этого волновался и предполагал черт знает что. Это в лучшем случае самовнушение.

— Если оно мешает привыканию, то пусть будет, — сдержанно ответил я.

— Ну, в таком случае, Мишель приготовил для тебя старый добрый настой ивовой коры.

— Вот это гораздо лучше! — обрадовался я, и Изабелла с улыбкой передала мне стоявший наготове на туалетном столике большой стакан из цветного стекла.

— А что там с Огюстом? — спросил я, когда горький настой немного привел меня в чувство и освежил.

Изабелла мгновение помолчала, прикусив губу, прежде чем ответить.

— Тяжело, — сказала она. — Не то, что с теми, кого ты забрал из Труа. Их мы тоже пока заперли, но они не буйствуют, покорны и по-своему счастливы. Счастье, что они тебе поверили. Это все смягчило. Фонтаж рассказывал, как все происходило. Он под большим впечатлением и, кажется, не уверен, на каком он был свете, и на каком остается. И этот занятный тип со своей собачкой… Но Огюст…

— Буйствует? — спросил я.

Она кивнула.

— И сильно. Может, это все-таки была ошибка? — вздохнула она. — Вчера у него была какая-то иллюзия свободы. А теперь иллюзия не-свободы. И кроме иллюзий — все равно ничего… — Изабелла покачала головой, будто не соглашаясь с собственными словами, но то, что чувствовала, она должна была сказать.