Ну-ну. Может, оно и так, только этот грузовик так просто с места хрен сдвинешь, тут нужен тягач помощнее нашей БРДМки…

С этой мыслью я и вернулся к БРДМ.

В этот момент в темноте раздался топот. Ну, то есть топот – громко сказано. Шум двух бегущих ног в соответствующей обуви по булыжной мостовой. Не особо сильный – похоже, в нашу сторону бежал всего один человек.

И действительно, на фоне темных домов ночного переулка слева от нас возник светлый человеческий силуэт.

Через секунду бегущий вполне по-русски заорал:

– Эй!

Из тех самых наших уродов кто-то? Да что-то не похоже…

Башня нашего БРДМ медленно развернулась в сторону бегущего. Тетявкин старался реагировать на любое изменение в обстановке. Я вскинул автомат.

Между тем светлая фигура из темного переулка подбегала к нам, сильно прихрамывая и крича:

– Рефята!!! Танкиффты!!! Сфои!!! Нафофец-то!!!

– Кажись, свой, – констатировал Зудов.

– Стой! – приказал я бегущему, приподняв автомат.

– Фы сего?! – заорал бегущий, сильно шепелявя. – Сего сфазу на муфку бефете, пфидуфки?! Сфой, я, рефята, сфой, мафь ефо еффи!!!

Когда он оказался у самого борта, я опустил автомат и посветил ему в лицо фонариком, который подал мне высунувшийся из своего люка Зудов – ему явно было интересно все происходящее. Осветив подбежавшую фигуру чуть подробнее, я понял, почему он выделялся в темноте – мужик был облачен в драный, перепачканный на коленях и локтях светло-голубой синтетический летный комбез, точно такой же, как у того, спасенного нами вчера на поле боя сбитого орла с «МиГ-23». В остальном у подбежавшего была вполне заурядная славянская физиономия (только левый глаз заплыл до китайского состояния, на лбу сочилась свежая ссадина, а недавно разбитые в кровь губы напоминали оладьи – видимо, поэтому он и шепелявил, хотя, возможно, ему еще и зубы проредили, все может быть), всклоченные светлые волосы живописно стояли дыбом. На вид ему было лет сорок или около того.

– Кто такой? – строго спросил я у него.

– Майоф Ильин, – представился мужик и изложил свою историю. Слушать его, в силу шепелявости этого самого изложения и постоянного «приложения» в виде простых слов и предлогов, было трудно, но основное я все-таки понял.

В общем, звали его майор Ильин, и был он командиром эскадрильи 203-го гвардейского тяжелобомбардировочного полка, аж из самих Барановичей. И нынче рано утром он в составе группы ракетоносцев «Ту-22» вылетел на боевое задание. Целью были английские боевые корабли и какие-то береговые объекты в районе Бристольского залива. Задание они выполнили, но на обратном пути, уже где-то над восточным побережьем Англии, поблизости от его любимого «Шила» (так майор почему-то именовал свой ненаглядный «Ту-22») взорвалась зенитная ракета. Самолет начал терять топливо из продырявленных баков, и майор был вынужден снизить скорость и отстать от строя. О посадке на родном аэродроме речи, таким образом, уже не шло, он очень надеялся как-нибудь дотянуть до ГДР и там либо сесть, либо катапультироваться. Но ему и его экипажу опять не повезло. Уже совсем недалеко от ФРГ, над Бельгией их достал-таки натовский перехватчик (то ли «Фантом», то ли «F-15», то ли новый английский «Торнадо» F.3), влепивший им две ракеты в сопла двигателей, четко, как на полигоне. В итоге где-то, по расчетам майора, между Ахеном и Эшвайлером их полет окончательно перешел в неуправляемое падение, и им всем пришлось катапультироваться. Как объяснил исключительно при помощи ненормативной лексики майор Ильин, долбаная система катапультирования на «Ту-22» выстреливает кресла не вверх, а вниз, и вообще крайне ненадежна. При этом высота при их катапультировании была небольшая, и вследствие этого майор теперь не знал – живы ли его штурман Копенкин и радист Дмитриев и сумели ли они вообще катапультироваться.