Правил он потом, кстати сказать, очень неплохо: уважал чужую собственность, не давил поборами бизнес, провел внятную аграрную реформу с раздачей крестьянам государственных и частично помещичьих земель, ввел всеобщее бесплатное образование. Был к тому же совершенно не кровожаден и реально популярен – пару раз даже победил на относительно честных выборах; последнее, впрочем, ему прискучило, и он придумал для себя должность «Пожизненный президент» – поскольку римский эквивалент в виде термина «Император» вызывал на Гаити, после Дессалина, мрачноватые ассоциации...

– И что у него там вышло с Боливаром-«Либертадором»?

– В 1815 году дело восставших на севере Южной Америки, в нынешних Венецуэле и Колумбии, казалось уже проигранным вчистую: испанцы сумели привлечь на свою сторону индейцев-льянерос[55] (эти спокон веку ненавидели лютой ненавистью креолов-латифундистов – как раз и составивших основу революционного движения), и теперь генерал-роялист Пабло Морильо (мастер контр-партизанской войны, сам в свое время успешно командовавший герильей в оккупированной французами Испании) методично додавливал последние очаги сопротивления «сепаратистов». К лету все было кончено, и английский фрегат эвакуировал из павшей Картахены на Ямайку Боливара с горсткой его деморализованных соратников.

Англичане относились к революционерам сочувственно, но никакой реальной помощи оказывать им не собирались. Губернатор Ямайки граф Манчестер принял Боливара со всей уважительностью, дал в его честь прием, но сразу же расставил точки над «ё»: Либертадор отныне – частное лицо, которому предоставлено политическое убежище, и не более того. Затем последовала мутная история с покушением, когда Боливар лишь чудом избежал смерти: капитан Феликс Аместой пришел к нему как-то вечером, не застал дома (полководец заночевал у дамы сердца) и закемарил в его гамаке, а боливаров слуга-нигритянин Пио, вроде бы подкупленный испанской секретной службой за пару тысяч серебряных песо, перерезал бедолаге горло, перепутав его в темноте с хозяином... В общем, Боливар воспринял ту историю как прозрачный намек, что его присутствие на британской территории стало несколько обременительным для хозяев, бомбардируемых испанскими нотами; вот тут-то и возник на горизонте просвещенный диктатор Гаити.

И знаете – похоже, они просто нашли друг дружку, ощутив вдруг свое родство: оба – незаконные отпрыски Великой Революции, вдоволь наглядевшиеся на родительские непотребства, но так и не утратившие кое-какие сыновних чувств; к тому же оба – боевые генералы с ясными представлениями об офицерской чести... Петион тогда вложился в Боливаров «business» по полной программе: предоставил в распоряжение повстанцев небольшой гаитянский порт Лос-Кайос, закрыв его для всех посторонних (столь эффективно, что испанская секретная служба вообще потеряла след Либертадора, и так до конца и пребывала в полном неведенье: куда он подевался-то, уж не в Европу ли?), снабжал их деньгами, оружием, людьми – сперва каперами, а потом и гаитянскими офицерами-добровольцами, составившими костяк десанта на Мэйн.