— Так зовут дочь?

— Да.

Вар-ка выплюнул выбитый зуб, опустился на корточки: «Если что — кувырок назад и ходу. Гадство: кажется, все лицо разбито, хорошо хоть глаза целы!»

— Если хочешь что-то узнать, перестань беситься и говори внятно. У тебя молодая красивая дочь? По тебе не скажешь!

— Не твое дело! Она сказала, что он пойдет с ней!

— Ты встретил здесь парня, похожего на Женьку, и он куда-то увел твою дочь — так, что ли?

Патиш с трудом приходил в себя. Зачем он вообще ввязался в это дело, в обычную ночную облаву? Прекрасно обошлись бы и без него! Но нет, потянуло! Проветриться захотелось! Или, может быть, он надеялся, не признаваясь себе самому, что-то узнать про Эллану? Ну вот и узнавай!

— Ладно… Ее несколько раз пытались похитить — это из-за меня. Она подцепила его где-то в трущобах у Южных ворот и притащила в дом. Я предложил ей сидеть под охраной или исчезнуть. Она сказала, что уйдет — с ним.

— Что ж, если это действительно был Женька, то ничего плохого он ей не сделает. Разве что… затрахает до полусмерти. Но это — дело добровольное.

— Еще неизвестно, кто кого затрахает! Где они могут быть?

— А почему, собственно, ты спрашиваешь? Если я правильно понял, никто твою дочь не сманивал — ты сам ее куда-то отправил. И не знаешь, куда? Забавно!

— Послушай, ты!!! А-а-а, гм… Это было мое условие: не знать, где она скрывается! Пускай вместе с очередным любовником, пускай: организм молодой, требует свое.

— Сдается мне, что просто папочка не решается ничего требовать от любимой доченьки и ее молодого организма, да?

— Заткнись! Не твое дело! Говори, что знаешь!!

— Почти ничего, могу только предполагать. Во что он был одет, этот парень? Татуировки, шрамы?

— Одет он был, как клоун из балагана: облезлые меховые штаны чуть ниже колен и такая же безрукавка. На нем полно шрамов, но татуировок не видел.

— Да, скорее всего — Женька. И попал он в Хаатику на обратном пути, возвращаясь из нижних миров. У него были с собой меховые штаны и рубаха, но он не стал бы их портить, если бы шел туда. А эта твоя девчонка… Ей сколько?

— Шестнадцать лет!

— Во-во, самый возраст: гормональный взрыв, и все такое!

— У нее этот взрыв уже лет пять — вся в мать, стерва!