— Что сказать, одно слово, дизель! Мощный, причём с высотой эта мощность хорошо сохраняется от земли до потолка, потери незначительны и совсем не ощущаются. Но раскочегарить его на полную — сущая морока. Поначалу бодро раскручивается, но чем выше обороты, тем медленнее он их набирает. А тут ещё один рычаг управления шагом винта поставили. Приходится следить, чтоб мотор не перекручивало, чтоб шаг и газ соответствовали режиму полёта. Это сущая морока для лётчика. То ли дело И-16, двинул сектор газа вперёд и машина отзывается. Просто и удобно.

— Это вы И-18 и И-16 сравниваете?

— Выходит так, — согласился Авдеев, — но и другие наши истребители с бензиновыми моторами тоже резво на дачу газа реагируют, хоть И-5, хоть И-15.

— На и И-15 вы тоже летали?

— Нет, но слышал о нём от заслуживающих доверия лётчиков.

— Хорошо, опишите мне тот полёт, в котором произошла авария.

— Да что описывать? Вылетели первый раз звеном…

— А до этого?

— А до этого осваивали машину индивидуально, в одиночных полётах.

— Сколько часов налетали на И-18?

— Двадцать два.

— Что входило в программу индивидуальной подготовки.

— Ну, в зачёт полёта по кругу нам перелёт посчитали, а в остальном, отработка взлётов и посадок, выполнение фигур высшего пилотажа. Кроме длительного пикирования после того случая. Стрельба по конусу в полёте по прямой.

— Скажите, а первый раз вылетали звеном именно вы, или вообще это был первый такой полёт для эскадрильи?

— Должен был комэск лететь своей тройкой первым в эскадрилье, но он заболел и назначили следующую по подготовке тройку. Комэск с земли наблюдал и командовал.

— Вы поддерживали радиосвязь с землёй?

— Да.

— А между машинами?

— Так мы все на одной волне. Можем и слушать и говорить.

— Вернёмся к полёту, продолжайте рассказ.