Я продолжал дела в Вологде, снова отложив поездку на Оку.

Так шло время в ожидании развязки.

Меж тем Плещеев сообщил, что дружины смоленского князя Василия Шуйского, псковского князя Горбатого, стародубского князя Курбского дошли до самой Вильны. Другая рать – московских воевод Василия Годунова, князя Елецкого, Засекина – штурмует Витебск и Полоцк. В походе на Литву третья рать – под началом царевича Феодора. Дружины вологодских бояр пока не собирали, но все может быть. Я жил в ожидании вызова к наместнику, безвыездно.

«Так кто же для нас Магмет-Гирей? Друг и союзник или хитрый противник?» – недоумевал я. Ослепленный успехами, Василий Иоаннович склонился к первому и заключил-таки договор с кровожадным ханом. Дорого заплатит Русь за близорукость государя! Доказав Сигизмунду, что призрачный союз варваров хуже явной вражды, Магмет-Гирей то же докажет и Василию. Но еще два года будет накапливать силы для жестокого удара, до поры скрываясь под личиной друга.

На следующий год Сигизмунд не выдержал. Видя бедственное положение державы, опустошаемой войной и язвой, он умоляет Василия III о перемирии, заодно задабривая щедрыми дарами злодея Магмет-Гирея.

Ну что же, теперь можно и на Оку ехать – на новые земли, коими государь одарил. Тягло большое, земель много, новых воинов искать теперь нужно, дружину свою увеличивать. К тому же не думаю, что хозяйство мое под Коломной в порядке: на землях сих хозяина долго не было. Вернее, как я успел уже узнать, был пять лет назад боярин там, да в сече сгинул. За неимением детей земли те государю отошли. И какой там пригляд без хозяина был, я догадывался: с голоду крестьяне не мрут – уже хорошо, лишь бы налоги в казну платили.

А на днях случай произошел – сколь странный, столь и удивительный. Дело было так. После пира дал я своим холопам три дня отдыха: родню посетить, по девкам пройтись. И все бы ничего, но после такого отдыха – дня через два – приходит ко мне Федька-заноза. Мнется, вид какой-то странноватый, вроде испуган чем.

– Ну, Федор, говори смелее, – старался успокоить я своего десятника. – Ты же не из робких, на татар в атаку ходил, а сейчас – как девица красная. Говори, что натворил? Так и быть, строго не накажу, добрый я нынче.

– Да не натворил я ничего, княже.

– Тогда что тебя так встревожило?

– Тут такое случилось, княже…

И Федька, с трудом подбирая слова и сбиваясь, начал рассказывать о происшествии в Смолянинове, лишившем бывалого воина покоя.

– Поскольку ты, княже, отдых дал, я с Артемием, что из нового десятка, в Смоляниново подался. Артемий – к кружевнице, она его еще в плену татарском приворожила, а я с ним на пару.