Но и оставаться в бездействии мне нельзя. Многие бояре посильнее меня по его наветам в опалу попали. До конца дней своих этот жестокий человек будет расправляться с соперниками, среди которых окажутся славные воеводы – Иван Вельский и Иван Воротынский, князья Андрей Старицкий, Михаил Глинский и даже брат Василия III – Юрий.

Я должен отвести от себя смертельную опасность, исходившую от этого человека. А за души сгинувших людей, жизни которых легли на жертвенник деяний государевых, поставлю в храме свечку святым. Только что-то мне сдается, что это не последние жертвы, и происки князя Телепнева против меня не закончились…

Меж тем разговор между купцами в корчме перешел на темы торговли. Мне это слушать было неинтересно, и я пошел собираться в дорогу.

Спустился с крыльца, а конь мой уже оседлан, меня дожидается.

Выехали. На дороге – грязь непролазная после нескольких дождливых дней. Тучи низко висят, набухли влагой. Того и гляди снова разверзнутся хляби небесные. В такую погоду только дома сидеть, на теплой печи.

У одной из деревень лошади чуть ли не по брюхо в грязи увязли. «Нет, в такую погоду больше не поеду», – решил я. Уж лучше дождаться мороза и снега, да по реке или саннику добираться. Вымучились сами, продрогли, промокли, вымучили лошадей так, что у них бока опали.

А на следующий день снежок пошел. К вечеру ударил мороз, и дня через два грязь замерзла. Знать бы капризы погоды, просидели бы пару лишних деньков в Москве, на постоялом дворе – в тепле да сытости.

В управе я столкнулся нос к носу с боярином Шклядиным.

– Рад видеть, воевода, – осклабился он.

– И тебе долгих лет, боярин.

Небось ждет вестей из Москвы от князя.

– Как съездилось?

– Все по делам воинским хлопочу. Да вот беда приключилась.

– А что такое? – насторожился боярин.

– Ратник у меня внезапно помер. Сидели все в трапезной, курицу ели. Подавился костью и умер прямо за столом.

– Да, беда. Ну, ничего. Нового на службу примешь.

– Жалко Зосиму, боец опытный.

Я уже повернулся уходить, как боярин схватил меня за рукав:

– Как, говоришь, ратника звали? Что-то не расслышал я.

– Так Зосима же! Говорил ведь тебе – лучший мой боец помер!