– А коньяк? – я уточняю.
– Я несовершеннолетний, мне нельзя, – разводит руками.
Напоминать, что вчера было, я не стал.
Попили, посидели, помолчали.
– Понимаешь, Марти, моя дочь, в любом случае, я должен выразить тебе благодарность, – начинаю не спеша. Говорю, не спеша облекая мысль в слова. Мысль новая. неприятная. Если он откажет моей дочери – по закону не может, конечно, есть воля родителей, но вот какая штука – долг жизни, и его на родителей уже не перенесешь.
– Зачем? – Отвлекся, демон, но продолжим.
– Ты же спас мою дочь, – это же естественно, я не понимаю его немного.
Он посмотрел долгим взглядом и совсем не детским, пусть да, и не юношеским взглядом, и переспросил:
– То есть вы бы не поступили аналогично в моем случае?
О как сказал.
Приходится быстро извиняться и не подымать больше этого вопроса совсем. Ведь, действительно, если я благодарю за то, что все должны делать. Я сомневаюсь. Это недостойно меня как дворянина. Ведь выходит, как бы я сам не очень благороден, не дойти бы до дуэли с такими благодарностями.
Поэтому пьем кофе, молчим. Спрашивать я уже стесняюсь, как выясняется, благодарностью можно и обидеть, а это мне вдвойне неприятно.
Он спас мою единственную, мою кроху кровиночку, чтобы как-то замять возникшую паузу, говорю:
– Партию можно привозить в пятницу.
– Хорошо, – кивает, видно, обрадовался.
– Деньги сейчас могу отдать.
– Нет, не надо. Потом или можно даже после реализации.
– Хорошо, получишь сразу. – Я не думаю, что здесь будет обман, мне уже не важно, что, я согласен выкупить, просто не думаю об этом, что это важно и будет много. Максимум пять или шесть раз, не разорюсь, если что, а жизнь дочери, а возможно и ее счастье, стоят дороже, намного дороже.
О, он уходит, кто помог, я так и не узнал, да это и не важно мне это сейчас. Может, тот же капитан, просто не решился сказать мне, это же их прямая вина – что сбежали преступники.