Синклер Льюис не коммунист, не марксист и не ходил с ними рядом. Он буржуазный либерал, из тех, однако, что испытывают жгучую, я бы сказал, свирепую ненависть к фашизму, точно такую, какой пронизаны «Успех» и «Семья Опперман» Фейхтвангера. В США за Льюисом прочно и очень давно утвердилась репутация «розового», «красного». Выпустить в США роман, реально поддерживающий Рузвельта, без некоторых выпадов в сторону СССР он, видимо, не решился, боясь скомпрометировать саму цель, которую он, как буржуазный демократ, поставил перед своим произведением, убийственно разоблачающим американский фашизм.

Я привожу это соображение лишь для того, чтобы ясно представить себе исторические условия, в которых появился этот роман, а также затем, чтобы точнее уяснить себе политическое кредо автора.

Любопытное подтверждение такого модуса, распространенного в либеральных кругах западной интеллигенции, можно найти на страницах дневника того же Уильяма Додда. Однажды к нему в посольство в Берлине пришел американский журналист Джон Спивак с просьбой помочь ему подобрать материал для книги о Германии. Додд пишет: «Я спросил его: «А почему не о России?» Поскольку его книга о немецкой пропаганде в Соединенных Штатах, изданная прошлой зимой, принесла ему признание в Америке, мне казалось, что он должен включить и Россию в свой труд; в противном случае его книга будет сочтена антинемецкой и прорусской». Додд с милой наивностью фиксирует реакцию Джона Спивака на это глубокомысленное соображение: «Он был несколько удивлен». Еще бы!

Мне неизвестно, воспользовался ли американский журналист советом посла — человека честного, умного, но ослепленного своей верой либерала в «третью силу», в возможность некоего баланса между коммунизмом и фашизмом. Что касается Синклера Льюиса, то он, к сожалению, как мы видим, отдал дань идее такого баланса.

Что побудило его так поступить? Опасался ли он обвинений в том, что «продался Москве», «завербован красными», и связанных с этим преследований? Действительно ли верил в те призраки казарменного социализма, которые он поселил в своем воображении на территории СССР? А может быть, слухи, которые носились по миру о начинавшихся в это время беззакониях культа личности, он, драматически ошибаясь, принимал за самую суть нашего общества? На эти вопросы я не берусь дать категорические ответы.

Время прошло. Автора нет в живых, и теперь уже не он судья своему роману, а единственно мы, читатели. И вот время, которое прошло, — оно-то и показало, в чем Синклер Льюис оказался прав, а в чем нет, в чем оправдались его пророчества, а в чем нет. Многое из того, что сказано в его романе об американском фашизме, удивительно оправдалось, до деталей, до мелочей. В памяти нашего читателя еще свежо все, что происходило в США во время подготовки и проведения выборов президента, начиная от убийства Кеннеди и кончая речами Голдуотера, казалось бы, списанными из сборника Бэза Уиндрипа «В атаку!».