— Они. Вон, видишь, тот психованный капитан? Жив, чертяка. Говорил я тебе, таких как он просто так не сожрешь. Давай к экипажу, к взлету готовиться. А я пойду встречать.

Приподнявшись, Голованов взобрался на валун, из-за которого они со штурманом наблюдали за подходами к площадке, и замахал рукой. Находившаяся в паре сотен метров от него фигура, ответила тем же. Потом обернулась назад и махнула еще раз. Вначале из зарослей тамариска показались фигуры бойцов, а потом стали выползать неуклюжие повозки, запряженные лохматыми яками. Медленно и слегка неуклюже, сопровождаемые бойцами, повозки начали подниматься к площадке. Собственно, сама площадка была найдена совершенно случайно, когда один из отрядов пограничников, преследуя банду, уходившую в Китай, заблудился в горах. Банду пограничники накрыли, но, как потом выяснилось, уже углубившись почти на сто с лишним километров на сопредельную территорию. Командир отряда, когда почти через неделю он вернулся обратно, самым тщательным образом описал всё, что происходило с ним и его бойцами. Это была обычная практика — подробных топографических карт сопредельных территорий пока просто не было, поэтому были интересны и важны любые сведения, полученные непосредственно на месте. И в данном случае она оправдала себя. При планировании операции полковник Старинов вспомнил этот отчет своих подчиненных и сам предложил найденную в горах площадку для эвакуации. Подошла она идеально — при должной сноровке пилота на неё могла сесть и тяжелая машина. Да и само название «площадка» было дано, скорее, по привычке. Место представляло собой небольшую и сравнительно ровную долину длиной чуть больше двух километров, спрятавшуюся между скалистых отрогов. И что было очень ценно — в ближайшей округе не было никаких поселений. Значит, заметить что-либо могли только случайные пастухи. Единственным недостатком было то, что перелететь с неё сразу на территорию Союза было нельзя — не позволяла высота горных хребтов, идущих вдоль границы. Поэтому была организована промежуточная посадка на территории Афганистана, с которым сохранялись, несмотря на попытки англичан, дружественные отношения.

Наконец погрузка закончилась. Со всеми возможными удобствами (хотя какие могут быть удобства в неприспособленной для этого транспортной машине?) раненых и гражданских разместили внутри самолета. Чихнув, моторы выплюнули струйки дыма и взревели, заставив лопасти пропеллеров молотить воздух. Напуганные неизвестным шумом, выпряженные из повозок яки торопливо потрусили к зарослям. Скрипнули отпущенные тормоза и транспортник начал взлет. Через тридцать минут, когда самый сложный момент взлета прошел и самолет набрал необходимые высоту и скорость, Слащев вышел из кабины пилотов и прошел в грузовой отсек. Взглядом отыскал среди пассажиров свою каштаново-волосую «крестницу», подошел и опустился на стоявший рядом с ней ящик. Глубоко вздохнул (черт знает что твориться, это с дядькой-то, которому если честно считать почти полтинник!) и, ужасно коверкая язык, произнес фразу, которую составил, использую словарный запас из «будущего» цикла «Выживание в тылу вероятного противника»: