– Не знаю… – атаман слегка успокоился и отвечал уже без лишней злости, более рассудительно. – Может, и несколько. Но пока мы видели следы только одного человека. Убейволк подтвердит.

Упомянутый им следопыт, одетый в безрукавку из волчьего меха на голое тело, лишь кивнул.

– И что? – Хрипун вопросительно развел руками, потом выразительно схватился за саблю. – Мы простим этому куску дерьма жизни двух наших товарищей? Утремся и поплывем дальше? Будто ничего не произошло? Радуясь, что прибыток делить будем на пару частей меньше? Так?

Одноглазый атаман шагнул к чересчур говорливому разбойнику, сграбастал за грудки, подтянул к себе и, заглядывая в лицо, прорычал:

– Что-то ты слишком громко каркаешь! Не забыл, кто из нас Ворон?! Или хочешь не только охрипнуть, но и замолчать навек?

Однако разбойник не испугался.

– Ворон здесь один – наш атаман! Но если атаману наплевать на своих товарищей… То как бы ему одному летать не пришлось.

– Угрожаешь?! – окончательно свирепея, взревел одноглазый. – Ты?! Мне?! Да я…

– Уменьшишь ватагу еще на одного? – неожиданно вступился за хрипуна Пешта. – Что с тобой, атаман? Если б я не знал тебя столько лет, подумал бы, что ты… испугался.

Ворон тут же забыл о Хрипуне, схватился за саблю и прыгнул ко второму разбойнику. Но, видимо, к этому времени здравый рассудок сумел победить ярость, и атаман лишь толкнул Пешту плечом. Но так, что тот плюхнулся на задницу.

– Я тоже не первый год тебя знаю, – проворчал почти дружелюбно. – Поэтому – живи пока. Но если еще хоть раз откроешь пасть…

Атаман не закончил. Вместо этого посмотрел на алые, будто обильно политые кровью, заросли вишняка, вытер ладонью потный лоб и продолжил:

– Черт! Если б я сам, своей рукой, не всадил в него пулю…

– О ком ты все время толкуешь, Ворон? – стоящий прямо надо мною кормчий тоже присоединился к разговору. – Мы его знаем?

Я молчал, но слушал в оба уха, еще и рот раззявив. Кто бы ни зачищал банду речных пиратов, для меня он уже был лучшим другом. Жаль, помочь не могу. Во всяком случае, сейчас. А там, как говорил слепой старик на смертном одре: «Поживем – увидим».

Глупая шутка. Тьфу три раза… Это всё от нервов. Понос мыслей.

– О побратиме своем, чтоб его черти в аду мордовали, – ответил Типуну атаман. – О ком же еще?

– Этого не может быть! – хлопнул по фальшборту кормчий. – Мы же все видели, как ты стрелял, а он упал в реку. Без притворства. Замертво… Забудь.

– Плохо ты его знаешь, – не дал разубедить себя Ворон. – Это такая шельма, что и из ада выбраться может. Черт! Поторопился. Надо было ближе подпустить, да в упор садануть. А еще лучше – голову отрубить, колом проткнуть, а после – тело сжечь и пепел развеять. Ну, ничего. Даст бог, встретимся и в третий раз. И тогда я уже не оплошаю.