Давайте вглянем на прыжок летуна-мечтателя в ясном дневном свете ньютонианства. Для полета ему надобно набрать скорость, чтобы крыло начало действовать. Используя для этого силу тяжести, он должен взять направление вниз и туда же направить свою машину. Выбор отнюдь не очевидный, по наитию хочется крыло поставить горизонтально. Ошибка: в этом случае оно заполощется, как парус, потерявший ветер, и своего назначения не исполнит. Будем считать, что нам требуется разогнаться до обыкновенной скорости полета крупных птиц, это примерно десять сажен в секунду. Сопротивлением воздуха пока пренебрежем. Тогда требуемой быстроты мы достигнем через две с небольшим секунды падения, в десяти саженях ниже вершины башни. А надо ведь перейти от падения к полету, по возможности плавно. Если крылья тянут нас вбок с силою, равной нашему весу (вместе с весом машины), горизонтальная компонента скорости станет достаточной еще через две секунды. Мы, между тем, продолжаем падать. Позволю себе предположить, что на этом этапе воздух уже отчасти поддерживает нас, и вертикальная составляющая скорости более-менее постоянна. Теряем еще двадцать сажен высоты. Крылья держат, и вертикальное движение можно совсем погасить: однако, не мгновенно. Если изменение скорости взять в половину того, кое достигается при свободном падении, снижаться мы будем еще четыре секунды и двадцать сажен. Итого, при безупречных наших действиях, требуется башня в пятьдесят сажен — выше Ивана Великого, и почти вдвое выше Пизанской. Даже не знаю, где такую взять. Вы скажете, поворачивать на горизонталь можно круче? Да, если крылья достаточно прочны; но ведь они же должны быть легкими, иначе вообще ничего не выйдет! Вышеприведенный расчет сделан так, чтобы нагрузка на крылья, с добавкою от центробежной силы, в каждый момент не превышала полуторного веса летуна. Более высокий резерв прочности сделает машину слишком тяжелой и убьет, на мой взгляд, идею в зародыше.

Есть, конечно, скалы, обрывы, пропасти — с гораздо большим перепадом высот, чем у любого творения человеческого. Но вот представьте: броситься вниз, и сохранить при этом твердость духа и точность движений; сразу начать безошибочно действовать в чуждой для бесперых двуногих воздушной стихии… Нет, это выше сил человеческих. Полет нужно начинать таким образом, чтобы ввести риск в разумные пределы. Иначе покорителей воздуха придется искать среди приговоренных к смерти разбойников, и то еще не всякий согласится.

Чтобы не бегать, подобно дрофе, собственными ногами, припряжем коней. Крылатую машину закрепим на легкой повозке таким образом, чтобы сама отцепилась, когда сила крыльев возобладает над земною тяжестью. Десять сажен в секунду лошадь не сделает; пять — куда ни шло. Маловато. Но недостающую скорость можно возместить за счет ветра. Есть много мест, особенно на морском побережье, где дует с такой силой почти постоянно. Предельный случай — взлететь на одном ветре, без лошадей; тогда получится разновидность воздушного змея, некогда мною на островах Капо Верде испробованного. Кстати, летуну совсем не обязательно отъединяться от упряжки полностью: пусть влачится за нею на тонкой веревке. Лошадки ему помогут поддерживать скорость, не теряя при этом высоты, а буде ветер пособит — так и забраться повыше. Когда почувствует, что хватит, тогда и отцепится.