Досталась почётная обязанность изучения нового оружия и снайперской паре старшины Чеканова и младшего сержанта Панкратова. Пришлось две недели торчать на стрельбище, выискивая сходство и различие двух разновидностей СВБК. "Гюрзы-1" и "Гюрзы-2". Начальству понравилось название и оно не решилось его менять, тем более, что данное имя винтовки уже прижилось в воюющих частях. И даже противник старательно повторяет её название, описывая гибель очередного генерала или офицера Вермахта, неосторожно подобравшегося к линии Восточного фронта ближе предписанного расстояния.

Павел оглянулся на своё оружие. Винтовка, несомненно, стала легче. Уже нет необходимости собирать её из двух частей. Что повысило точность стрельбы и мобильность расчёта. Увеличился боезапас. Удалось добавить другие, недоступные ранее, приборы наблюдения. НО! Уменьшилась дальность прямого выстрела! И стрелять по целям расположенным на расстоянии двух километров уже не имеет никакого смысла. Павел, может быть, ещё попадёт. А вот другие?

Хотя, таких расчётов, как он с Панкратовым, и раньше были единицы, а теперь и ещё меньше. Реальности военного времени заставили резко сократить время обучения снайперских пар большого калибра. Внесли свою лепту и доклады войскового начальства различного уровня подчинённости. Для командиров батальонов и полков данное оружие было жизненно необходимо, так как позволяло удерживать начальство противника, как можно дальше от передовой. Комдивы, попадавшие на передовую только перед назначенным наступлением или неожиданным отступлением, оценивали его намного прохладнее. А командармы требовали от снайперов СВБК, пристрелить, как минимум, командира дивизии, а то и корпуса противника. А если это не удавалось сделать, то генералы удивлённо пожимали плечами и отправлялись искать другие пути воздействия на врага.

И требовали производства крупнокалиберных пушек и гаубиц. Во всё возрастающем количестве!

Командиры Осназа пытались напомнить, что у каждого оружия своё предназначение. И нельзя требовать от снайперов больше того, что они могут сделать. Но многие генералы, да и полковники, только раздражённо рявкали на каких-то капитанов и старлеев, посмевших давать им советы.

Знал это Пашка не понаслышке, так как сам присутствовал при таком разговоре две недели назад. Когда капитана Синельникова отчитывал полковник, курирующий группы Осназа их участка фронта. Главным упрёком тогда было то, что "какой-то боец сумел пристрелить генерала, а вы не смогли". Капитан пытался объяснить этому придурку, что притащенные ими польские языки намного важнее нескольких высокопоставленных трупов. Но тот только надувался гневом и срывался на откровенный ор. Капитан терпеливо молчал, ожидая когда полкан успокоится. Но не дождался. Бывший в подпитии полковник решил показать, "кто в доме хозяин". Шагнул вперёд, поднял руку для удара и оказался на земле. Пошатываясь от избытка хмельного, поднялся и попробовал повторить попытку. Опять распластался на земле. Третья попытка закончилась тем же.