Андрей с тоской подумал, что вот и та золотая клетка, которую он столько времени опасался.

— Не волнуйся, Банев, не на всю жизнь тебя туда отправляют. — Успокоил его Берия. — Ты, Егорцев, пока остаёшься в старом здании института обеспечивать окончание тех работ, которые требуется завершить немедленно. Из института ни ногой. Никаких встреч с писателями и поэтами. И никаких гулек с актёрками и певичками.

Андрей с удивлением выслушал последнюю фразу. А Сашка-то оказывается, умудрился гульнуть в тайне даже от него.

— Товарищ нарком, это не певичка — это невеста. — Выдал Сашка в качестве своего оправдания.

Ответ удивил Андрея даже больше. А Алёнкина подруга взялась за дело со всем тщанием. Глядишь, скоро Сашку в загс поведут.

— Вот и придумай, как объяснить ей необходимость держать рот на замке. — Берия перешёл к следующей задаче. — Вашим родным придётся изображать траур по вам. Какое-то время. Затем мы отправим всех их в новое место расположения института. Оформим их исчезновение переводом на другое место работы куда-нибудь подальше на вновь строящиеся предприятия.

— А что делать с Алёнкой и Машей. — Подал голос Сашка.

Ага, Алёнкину подругу зовут Маша. А то Андрей благополучно пропустил её имя мимо ушей, когда Алёнка представляла пришедшую с ней девушку на прошедшей свадьбе.

— Да, известную певицу так просто не спрячешь. — Задумчиво протянул Берия. — Отправить на фронт в составе концертной бригады? Не подходит. Контролировать её контакты там будет невозможно.

— Товарищ нарком, разрешите высказать предложение? — Спросил Андрей.

— Говори. — Разрешил Берия.

— А что если организовать скандал с высокопоставленным поклонником и на какое-то время прекратить выступления.

— Вполне разумно. — Согласился нарком. — Но поздновато. Леонид Хрущёв уже пошёл под суд за дезертирство.

— А если найти другого человека? — Упорствовал Андрей.

— Где я тебе найду такого человека, которому можно подобную тайну доверить, причём из высокопоставленных? — Удивился Берия, посмотрел на Андрея, обнаружил, что тот смотрит в сторону парадного портрета вождя, занимавшего часть стены между оконными проёмами на боковой стене, онемел на несколько секунд, а потом взорвался. — Да ты что себе позволяешь, полковой комиссар! Да как ты мог такое подумать! — Затем замолчал. Надолго, минуты на три. Опять поправил ворот кителя, провёл по петлицам, как бы проверяя — на месте ли звёзды генерального комиссара госбезопасности. Колючим взглядом провёл по фигуре подскочившего со своего места Андрея и, наконец, сказал. — Ладно. Я попробую поговорить с Верховным. Но вряд ли товарищ Сталин разрешит вмешивать в это дело своего сына.