Кто-то его заставляет вот сейчас этим заниматься? Нет. Плюнуть и растереть. Что толку, что он прибежал и к начальнику милиции, и к здешнему полкану? Единственная воинская часть. Поднять в ружье, так хоть кто-то сможет улицы перекрыть. Выиграть время. Что он дурак, без приказа такие трюки выкидывать? Трибуналом пахнет. А за ничего не деланье никто спроса не потребует. Вот она честь офицера. Собственная шкура дороже. Защита народ… Себя доблестные офицеры не знают, как защитить.

Опять все то же самое. Мало ему Ошска. "Примем к сведению", "доложим", "пошлем дополнительную проверку". Очень им поможет парочка патрульных с "ПМ" на дороге, а особенно, пока придет ценное указание "поступать по обстановке". И это еще в лучшем виде. И что делать? Ждать доклада? С криками кидаться и хватать за грудки начальство? Ага, давно в обезьяннике не сидел. Потом-то прочухаются, да поздно будет. Еще хорошо отнеслись, не стали прямо посылать и задумались. Может хоть почешутся, когда стрельба начнется, а не будут хлопать в изумлении глазами.

Он оглянулся на свист.

— Едут, — крикнули с пригорка.

Аксютин, напрягая зрение, посмотрел на дорогу. Далеко впереди ползли коробочки машин, поднимая пыль.

Три крытых КАМАЗа, впереди милицейский газик и ЗИЛ. Последний в картине был совершенно лишний. Не говорил Еременко, ни про какой ЗИЛ, но Евгений Васильевич давно понял, что все может меняться на ходу. Все всегда очень приблизительно. Да и требовать у гадалки четких фактов глупо. Она туманно наобещает удачу и пиковый интерес. Куда уж яснее Андрей приказал. Встретить и не пропустить.

А, все равно. Те или другие, останавливать надо. Вот она где совесть. Послать другого на смерть или пойти самому. Лучше сзади посидеть, да вот не научился в милиции из пулемета и гранатомета стрелять. Значит, требуется быть рациональным. Да и доверять со столь неприятным решением можно исключительно себе.

Шансы уцелеть минимальны, но послать вперед другого он не мог. Это и есть совесть. Каждого из парней он знал не первый год, сам отбирал на подобный случай и решение за ним. Имей за собой батальон, уж отправил бы какого-нибудь лейтенанта, но в группе он самый никчемный. Его дело было всегда думать и просчитывать последствия. Сейчас важнее метко стрелять.

Машины, повинуясь жесту, начинают притормаживать. Уже хорошо. Если бы рванули на скорости, были бы проблемы. А чего им бояться двух зачуханых гаишников?

Палец сдвигает флажок предохранителя. Калаш небрежно висит на плече. Сердце бешено бьется, но лицо спокойно и равнодушно. Медленно, вперевалочку идет к "газику", стараясь не перекрыть линию стрельбы для напарника, торчащего у "стакана". Все чувства обострились до предела. Слух улавливал шуршание песчинок под ногами, взгляд давал необычайно четкое изображение. Нюх позволял почуять собственный запах пота и оружейную смазку.