— Так уж и поздно? Почему?

— Даже если я дерзну пойти на силовое отрешение семьи покойного Сашки от трона, Зубатов, Дурново и как минимум половина гвардии, этого не поддержат. Я сейчас просто бывший генерал-губернатор второй столицы. И кое-кто поймет это как попытку сведения счетов. А это — позор вековечный.

— Не только они. И не только из-за твоей опалы…

Народ не поддержит. Сегодня люди голыми руками разорвут любого за Николая.

— Знаю. Эйфория от победы и царевых «подарков» такова, что нас просто растопчут.

— И? Значит, ты готов по-филосовски смотреть из окна на то, как через распахнутую им дверь, сюда, на эти улицы, врываются кровавые демоны?

— Нет…

— Что же тогда?

— В конце концов, с такой дрянью, как костный туберкулез, мне все равно долго не протянуть…

Четвертый этаж. Или «Браунинг», подарок Феликса. Вещь безотказная…

— Грех смертный. О душе подумай.

— Я просто ищу выход.

— Это трусость, а не выход. На кого ты бросишь Эллу, своих?..

— Теперь мы будем всех жалеть, да? Не пропадут…

То, что сейчас начинается в России — невыносимо! Можно с ума свихнуться, если не восстать против этого кошмара.

— «Невыносимо, свихнуться, кошмар!..» А вдруг у них все получится? Что тогда?

— Мне бы Мишкину уверенность. Но шансы призрачно малы. Народ к этому не готов.

— Думаешь? А ведь это — русский народ. Не забывай: великое видится на расстоянии.

— Предлагаешь сдаться? Уехать? Трусливо сбежать? Это же бесчестие…

— Почему? Ты никого не предаешь. Война закончена. Отставка принята. Сейчас ты волен как птица. Так что, это как раз и есть — самое разумное решение.