***

В 'Венской кофейне' очередное неформальное совещание командования 'Сражающейся Европы' проходило в обстановке бурного обмена новостями.

— Ну как там, в Шербуре? И как там наш Костя?

— Друзья мои, все довольно сложно… Розанов пытался сформировать отдельный истребительный полк из испытателей. Пока на 'Моран-Солнье-406', а с появлением серийных 'Девуатинов-520' уже на них. У Кости хорошие связи, поэтому снизу он не полез, а вышел на уровень командования и даже получил поддержку начштаба ВВС. Но вот министр авиации встал глыбой.

— Да уж, 'Скряга Ги' в особой прозорливости пока не замечен.

— Представьте себе, он считает, что лучше много отдельных эскадрилий новейших машин на разных фронтах, чем целый полк в резерве… В общем правительство колеблется, какую сторону выбрать, а меж тем дело зависло не начавшись…

— Чего же еще ждать от этих бюрократов?

— Кстати, маршал Келлер, пока запретил налеты на города и крупные военные объекты Рейха и это несмотря на то, что все сроки выступления в защиту Польши уже прошли…

— Канальи! Они там, в Париже, доиграются, что Люфтваффе разобьет по частям авиацию союзников. Геринг начнет отсюда, а когда у поляков просто кончатся самолеты, он стукнет уже по Республике, и смешает с помоями их раздробленные силы. Вот тогда-то эти 'умники' начнут метаться, и в спешке воплощать идеи Кости, но будет уже поздно!

— Эдуар не заводись! Остынь. Пока мы здесь воюем, они будут с умным видом колебаться и считать, что все-то у них под контролем. А вот когда Польша падет, в их головах слегка просветлеет.

— А я слышал новости, что все не так уж плохо. Говорят, вы чувствительно накостыляли швабам на Бзуре?

— Да Людвик, война становится все более жестокой. За те дни, что тебя не было, сбили четверых, еще двое сейчас в лазарете с ранениями. А у Моровского в 'Соколе', представь себе, потерян всего один пилот 'брандера' Раджакич, и еще ранено трое.

— Я слышал, тот польский моряк пожертвовал собой?

— Нет, свою пулю он получил уже в воде. Адам рассказывал, что когда его вытащили на берег, он был еще жив…

— Да-а. Ну, а как там сам наш 'Сокол Поможжя'? Все блистает?

— А-а, лучше не спрашивай.

— Что такое?!

— Ходят слухи, что его вскоре совсем разжалуют.