— Вот, держите. Сколько угодно любуйтесь на свои приобретения.

— Да уж, «приобретения». Хороший такой синячок. Зубы-то целы у меня?

— Все ваши зубы на месте, не беспокойтесь. Лежите, отдыхайте…

«М-дя. Хороший отдых. Я вообще, хоть когда-нибудь научусь без приключений служить? А?! Или просто судьба у меня теперь такая? Впрочем, какую я сама и заказывала. За то теперь мне точно не до скуки будет. А чекисты… Гляди-ка! Даже пистолет у меня не отобрали, вон на спинке кровати ремень с кобурой висит. То ли сами меня провоцируют, то ли хрен поймешь. Ладно, руки мне не вяжут, в ребра не пинают, значит, живем и соблюдаем режим. Когда еще вот так полежать удастся? Стоять! Нахрен этот режим! Как там ребята?! Все ли вернулись? Потери есть?!».

Павла слегка покачнувшись, села на кровати. И, пытаясь унять моментально начавшееся головокружение, стала натягивать галифе. В который уже раз жизнь к ней постепенно возвращалась. И эта жизнь не терпела каких-либо послаблений для своего регулярно страдающего тела…

***

Аэродром был новый с едва укатанной полосой и армейскими палатками между двух небольших холмов. Эта площадка была специально удалена от Тамцаг-Булака десятка на три километров, чтобы уменьшить количество зрителей. А рассмотреть на ней можно было много всякого. Теперь, когда секретная полуреактивная техника вынужденно покинула свою авиабазу и на время стала бездомной, командование решило ввести специализацию и расширить планы испытаний. Командированный в Монголию Петровский предыдущим вечером уже получил благодарность начальства за отличное командование авиаподразделениями, прикрывшими северный плацдарм, и неожиданному новому назначению сопротивляться не стал. И хотя опыта руководства такой авиачастью у полковника не было, отказа тут быть не могло. Ни Горелкин, ни другие пилоты при всем желании не могли его заменить до завершения специальной операции НКВД, поэтому Петровский как коммунист просто очередной раз подставил свое плечо. Вот поэтому подчиненному полковнику «огрызку особого авиаполка» вместе с присоединенной к нему эскадрильей перехватчиков И-153, теперь предстояло продолжать испытания секретной техники отдельно от полка. Ну, а помимо испытаний, была у командования надежда, навсегда отвадить японских разведчиков от главного аэроузла советско-монгольской авиации.

Полковник оглядел выстроенный личный состав. Рядом с пилотами майора Грицевца, стояли семь пилотов особого авиаполка. Восьмым был он сам. Два десятка достаточно опытных истребителей. Правда, трое из них еще недавно были испытателями НИИ ВВС, но и у них уже был боевой опыт. Наверное, меньше всего современного боевого опыта было у самого полковника. Но у него был свой долгий опыт командования боевой частью ВВС и опыт боев на КВЖД. Так что, среди пилотов «зелени» не было, и состав группы оказался практически однородным. Недостатки знаний и опыта у одних взаимно компенсировались наличием таковых у других. Петровский вгляделся в лица отданных под его командование воздушных бойцов и почувствовал их нетерпение. У троих из подчиненных Грицевца на груди уже красовались ордена. Да и собственная звезда Героя на гимнастерке майора, казалось, должна была делать его в глазах сослуживцев полубогом. Между тем на лице комэска застыло выражение спокойного внимания. «Звездить» он и не думал.