Дело на том не кончилось, собрали большой совет из почти всех присутствующих феодалов, представителей городов и клира, перед которым Захар Арбалетчик предстал в рубище кающегося грешника, повторил версию о случайном выстреле, превознес достоинства покойного и заявил, что самого его следует казнить, а если это почему-то невозможно, то он намерен уйти в монастырь, грех замаливать. Шоу имело успех.

Патриарх высказался на тему недопустимости мести за случай, после чего сход убийство признал неумышленным и голосовал против наказания. Затем выступил регент, с предложением Бейбарсу в монастырь не уходить, поскольку если он не виновен, а случайностей не бывает — все в руках Высших сил, то и замаливать нечего. Тем более из героев битвы при Идлибе и так уже многих нет — а кто от монголов страну защищать будет? И тут же объявил, что следующий вопрос повестки — раздача фьефов.

Не то чтобы делегаты съезда действительно поверили кающемуся или считали его незаменимой фигурой. Но верность трупу вообще штука редкая, влияние Кутуза умерло вместе с ним, регент остался единственным источником власти, а бонусов хотелось всем. Потому Захара всем обществом просили вернуться в мир, ограничившись наложенной патриархом епитимьей. Последняя оказалась достаточно суровой, чтобы успокоить желающих успокоения и Бейбарс от монашества отказался.

Награды оказались действительно щедрыми, пожалований хватало на всех, так что электорат успокоился, а князь Мармарийский вернул авторитет более чем полностью. Захар Бейбарс получил графство Дамасское — как «второй после Витторио рыцарь королевства, и чтобы службой искупить вину, заменив убитого». Аргументация выглядела так себе, но спорить пока оказалось некому.

* * *

В Рахбе, однако, замяли более важный вопрос — об опекуне малолетнего короля. Созывать по такому случаю совет еще раз не стали, а решением регента, одобренном патриархами Иерусалима и Александрии, коннетаблем и сенешалем, опекунство сочли принадлежащим не лицу, но титулу, и передали новому графу Дамасскому.

В ноябре 1260 года, вернувшись в Каир, Захар Дамасский заменил охрану Балдуина VII своими людьми, а еще через месяц король скончался от тяжелой непродолжительной болезни. В причастности к его смерти регента никто не сомневался ни тогда, ни в последующем, но… тетка монарха, Изабелла Лузиньян, княгиня Мармарийская, осталась единственной прямой наследницей, ее муж — самым влиятельным человеком Заморья, уже руководящим страной, супруги уже имели трех сыновей (и двух дочерей, но те окружающих не интересовали), а на границе с ильханатом латиняне как раз отражали новый монгольский набег. Так что, ради стабильности династии и преемственности власти в военное время, обвинений регенту предъявлять никто не стал. Строго говоря, многих замена недействующего короля авторитетным регентом скорее устраивала.