Еще до взрыва Васька услышал из ущелья хлопок вышибного заряда и понял: началось. Команда проходящего последним корабля была видна внизу как на ладони, поэтому, прицелившись в кормчего, сделал упреждение и нажал на спуск.

Снайпером, как сейчас называют хороших стрелков, он не был, но ростовую мишень на дистанции в четыреста метров поражал без промаха. А здесь было каких-то метров сто восемьдесят — двести. Из такой винтовки, которую придумал и сладил их князь Михайло, даже криворукий попал бы.

Все четырнадцать патронов магазина нашли свои четырнадцать целей, после чего набитые сотнями тренировок руки быстро снарядили винтовку по новой. Васька взвел рычаг затвора, загнал патрон в патронник, добавил в гнездо приемника пятнадцатый патрон.

Вой мин, взрывы на передних кораблях и один корабль-утопленник, быстро погружающийся кормой в кипящее море, способствовали панике и метаниям пиратов, что-то вопящих в страхе и не соображающих, откуда летит смерть. Прицелиться и попасть стало гораздо сложней, но и сейчас десятерых, тех, которые хватались за весла, свалил. Может, не насмерть, но вывел из строя точно. «Пока я жив, не выпущу виновку из рук. Ни один шакал за весла не сядет». Так думал Василий Беловол, бывший сечевой казак Жашковского куреня, а ныне лыцарь войска князя Каширского.

Еще два лыцаря, пулеметчик Раду и его второй номер Панфил, готовились «подметать» палубу самой первой шебеки. Когда она прорвалась в бухту, стало понятно, что менять позицию пристрелянных минометов ради нее не будут, и эта цель останется на совести пулеметчиков.

Все сгрудившиеся на палубе пираты, только что веселившиеся в предвкушении каких-то удовольствий, после первых же взрывов что-то заорали про шайтана, а два кормовых весла стали резвее подгребать к совсем близкому берегу. Сейчас они оказались метрах в шестистах, для прицельной стрельбы далековато, но деваться им было некуда, либо прорываться назад по бурлящей воде сквозь вой демонов и не виданные никогда ранее взрывы, либо двигаться вперед к месту высадки. А такое место было только одно: берег протяженностью в две сотни метров перед самой пулеметной точкой. Сейчас шебека неумолимо приближалась, быстро скользя вдоль правого берега залива, выходя на их позицию почти в упор.

Осталось пятьсот метров, четыреста пятьдесят, четыреста… Раду широко расставил ноги, прислонился животом к скале, скинул с шестерни редуктора собачку-фиксатор, перехватив левой рукой под прикладом, плотно уперся в него плечом, а правую руку положил на ручку вращения блока стволов. Здесь ничего нажимать не надо было, здесь нужно было крутить, как в мясорубке.