— Вот, пусть Сережка со мной едет, — приводит он ей убойный аргумент. Его давно зовут родственники. Да и он сам давно там не был.

Я в отцовской деревне был всего два раза. Правда, родился он в другой деревне. Там тоже у нас остались родственники. Я там тоже летом отдыхал пару раз. Отец рассказывал, как его маленького, бабушка одна везла на санях 80 с лишним километров на новое место жительства к дедушке. Подробности уже забылись, но перед глазами долго стояла картинка. Узкая зимняя дорога через дремучие леса и одинокие сани с отважной женщиной, вооруженной однозарядной берданкой с годовалым ребенком. Возможно, и не было одиноких саней, а был попутный обоз в областной центр. Эту берданку мне показывал дедушка, когда мои родители привозили к ним показывать годовалого внука. Бабушку с дедушкой я не помню, а берданку запомнил.

Везде в деревнях мне отдыхать нравилось. Новая обстановка. Новые друзья. Близкий лес. Но вот сейчас мне ехать не хотелось. Подвожу Михалыча, Евгению Сергеевну и ребят с девчонками. Все рассчитывают на меня. Отец, явно будет «скорбеть» до девятого включительно. Мать тоже предполагает это. У нее планы на отца для работ на даче. Все же похороны родственника — событие не ординарное и мама смиряется, взяв с нас твердое обещание, вернуться на следующий день после похорон.

Утром сбегал в школу и «обрадовал» всех своим отъездом, показав траурную телеграмму. Потом, с отцом, нагруженные гостинцами, тащились на городской автобус, затем на автовокзал.

В отцовской деревне мне пришлось знакомиться с многочисленной родней, съехавшейся с нашей области и других областей. Оказывается соловьевский клан не маленький. Собралось под пятьдесят человек. Я почти сразу запутался в родственных связях и именах. Помнил только местную родню по своим прежним приездам. Молодежи моих лет было всего несколько человек. Из-за отца, похваставшимся по пьяни талантливым сыном пришлось прямо на поминках спеть несколько песен под «убитую в хлам» гитару. Потом с родственниками из молодежи сбежали с поминок на опушку ближайшего леса и на привычной для них полянке разожгли костер, накрыли свой стол из закуски и бутылок вина, стянутые у старших. Там тоже пришлось петь. Я чувствовал себя неуютно среди этих ребят. Умом я понимал, что все они мои родственники в разной степени. А по сути, для меня чужие люди. Утром попытался уговорить похмеляющегося отца возвращаться домой. Бесполезно. Он сам не очень хотел, и родственники не желали его отпускать. Вернулись домой вечером девятого. Я пролетел со всеми праздничными мероприятиями.