— Ты хочешь сказать, что вот-вот начнётся война?
— Она уже началась. Но она не ваша. Теперь в пустыне будут воевать они, а не вы.
Ар-Шарлахи вспомнил грязное бурлящее пламя во всю ширь горизонта и поёжился. Представилось почему-то, что точно такое же пламя бушует в предгорьях Харвы, и он торопливо отогнал это нелепое и грозное видение. Нефти в Харве нет, стало быть, и жечь её незачем…
— А вы сами? — неожиданно для себя спросил он. — С вами что будет?
Колдун вновь погрузился в молчание.
— С нами уже всё было, — еле слышно и, как показалось Ар-Шарлахи, с грустью ответил он. — У нас нечего отнимать. И у нас ничего не отнимут.
Внезапно звёздное небо зарычало приглушённо, и Ар-Шарлахи вскочил. Мбанга остался сидеть, по-прежнему равнодушный и неподвижный. Похожий на бесконечный раскат дальнего грома, странный рокот полз по краю ночного неба. Он был негромок, но Ар-Шарлахи не мог его перепутать ни с чем: где-то на юге над содрогающимися песками летели страшные железные птицы, похожие на широкие плоские наконечники копий. Потом грохот истаял в ночи, а Ар-Шарлахи всё ещё стоял и прислушивался.
— Они… — глухо вымолвил он наконец. Колдун не ответил. Колдун был спокоен.
— Ты нас отпустишь, Мбанга? — искательно на него глядя, спросил Ар-Шарлахи и снова присел к костерку. — Мы пойдём и расскажем большим белым людям, что их ждёт…
Колдун молчал. Зловеще скалились вокруг резные идолы.
— Их уже ничего не ждёт, — еле слышно отозвался он. — И рассказывать им — поздно. Скоро они и сами всё узнают.
Ар-Шарлахи со страхом взглянул на слепленное из шрамов чёрное неподвижное личико.
— А что ты сделаешь с нами?
— Я отпущу вас, — помедлив, прошелестел колдун. — Я дам вам блестящий щит, и вы сможете подать знак кораблю.
— Сюда заходят корабли?
— Нет. Но иногда мы видим пыль. Все бегут на запад. На восток не идёт никто.
— Должно быть, что-то ещё случилось… — дрогнувшим голосом предположил Ар-Шарлахи.
Колдун, казалось, не расслышал его последних слов.
— Я дам тебе щит, — повторил он. — Я дам тебе блестящий щит, и ты сможешь подать знак.