Я написал на листочке прощальное письмо к Котятам, приклею его завтра на окно, пусть прочитают, когда я буду уже далеко. Я написал, как я их всех люблю, как у меня рвётся душа, но не могу поступить иначе. Оставят меня в детском доме во Владивостоке, хорошо, не оставят, буду писать письма.

Не плачьте, мои хорошие!

Сегодня ко мне больше никто не пришёл, я читал принесённую ребятами книгу, потом лёг спать.

Лёни не было, опять зависал где-то у девочек.

С трудом я заснул уже после полуночи.

Проснувшись утром, посмотрел на часики, доставшиеся мне от Лиски, ещё успею позавтракать.

Пошёл в туалет, умылся. Рана уже заживала, затянулась.

Здесь я оставлял свой «сиротский» костюм, уже изрядно потрёпанные шорты и футболку с небольшой дырой в районе живота. Интересно,. как она сейчас выглядит? После падения?. Она же должна быть залитой кровью,. может, даже порванной где-нибудь. Ноги-то все были исцарапаны.

В чём ехать? Девочкой, или мальчиком? Бояться пока было некого, поеду мальчиком, оденусь в форму, в зелёную, как будто я из пионерлагеря.

Позавтракав, пошёл переодеваться, подождав обхода врачей.

Мне сказали, что со мной всё нормально, скоро выпишут.

Нормально, так нормально, можно выписываться. Руки-ноги уже хорошо слушаются, могу бегать.

Приклеив записку, быстро переоделся, выглянул в окно. Никого.

Вылез,. вытянул рюкзак, накинул его на плечи, и походкой свободного человека направился на остановку, которая была недалеко от больницы.

Автобус уже пришёл. Подождав, спрятавшись внутри деревянной будки, которая здесь заменяла зал ожидания, дождался, когда автобус подойдёт под посадку, и, с бьющимся сердцем, предъявив кондуктору билет,. занял своё место в задней части автобуса.

Я погрузился в грустныесвои мысли, и не сразу обратил внимание на скандал, разразившийся возле входной двери. Скоро не только услышал, но и увидел виновников переполоха: по проходу ко мне мчались Котята!

Оони вцепились в меня, как два настоящих кота, потащили из автобуса.

- Куда вы меня? мне ехать надо! – возмущался я, упираясь, но Котята были непреклонны, они сурово меня ругали, обзывали трусом и предателем.

Я окончательно сдался, когда увидели папу и маму, бегущих бегом за Сашей.

Мама была с царапалкой в руке.