Вместо ожидаемого большого просторного офиса на последнем этаже гигантского небоскрёба путешественники снова появились в том же месте. В том же склепе. Только в этот раз вместо зловещей темноты мрачное пространство тускло освещалась факелами, зажжёнными на стенах. Пламя от светильников трепетало и билось, извиваясь, будто комки змей в предсмертных судорогах. Подобные огромным летучим мышам тени грелись и трепетали там, на границах света и тьмы, где последние лучи света рассеивались во мраке, и порой расступались, намекая на то, что ждало впереди. К потолку поднимался едкий коптящий дым. По-прежнему в воздухе присутствовал отвратительный запах пыли, плесени, ржавого железа и смерти.

Массивные статуи людей с волчьими головами вновь грозно стояли во мраке, охраняя темные секреты и таинственные загадки усыпальницы. Всё так же циничной и живой казалась всезнающая ухмылка на резных губах. В каменных глазах светился зловещий намек, нотка звериного разума.

Помещение было наполнено большим числом убитых и умирающих людей. Несчастные валялись в разных позах. Многие были ещё живы. Несчастные громко стонали, корчились от боли. Извивались в пыли. Казалось, они исполняют некий кошмарный танец. Сочившаяся из ран кровь стекала на каменный пол, окрашивая его в грязно-бурый цвет. Возле открытого саркофага придавив несколько человек, валялась огромная статуя разбитого сфинкса. Крышка саркофага вновь была на полу.

— Куда вы меня тащите? — бесчувственное тело Франца фон Циммерманна ожило в руках Пехоты, сильно задергалось. Стало возмущаться, отталкивать руками, бодать головой, вырываться из рук. — Да отпустите же. Где мы?

Пехота отпустил ожившего охотника за сокровищами.

Голова единственного мецената и спонсора экспедиции раскалывалась от боли. На него, сменяя друг друга, попеременно обрушивались волны ужасной слабости и тошноты.

— Боже милостивый, башка трещит — хоть на месте подыхай, — он невольно поморщился. Во рту стоял поганый привкус, словно ему несколько часов подряд пришлось жевать грязные носки.

Франц отчаянно пытался вспомнить, что с ним случилось, но ему это не удавалось. Кроме того, он никак не мог понять, где находится, и далеко не сразу сообразил, что снова очутился в проклятом захоронении.

— А-а-а, так мы, что снова в пирамиде? — «Индиана Джонс» заговорил, очнувшись от «летаргического сна».

«Инди» поправил свою фетровую шляпу и спокойно, как ни в чем не бывало, подобно зомби вытянул руки, двинулся к саркофагу. Разбросанные по полу погибшие и умирающие люди, словно помятые капризным ребенком куклы, не произвели на него никого впечатления.