Из-за молодого ольшаника показались трое моих спасителей. Это были бородатые мужики в довольно выцветших зелёных кафтанах, суконных шапках того же цвета, на ногах — тяжелые крепкие сапоги. У переднего в руках короткое копьё с широким лезвием, на боку висит сабля. Двое других с луками в руках. Тетивы не натянуты, но стрелы наложены, в зубах держат ещё по стреле. Внимательные глаза сканируют окружающее. На меня они глянули только вскользь: оценили, что не враг, что не ранен, что срочная помощь не требуется, и продолжили движение. Я слегка обиделся: а почему мужики не бросаются меня спасать, но подумав понял: татар двое, а лошадь только одна. Значит, где-то рядом должен быть ещё один или несколько бандитов с остальными лошадьми. Даже я знаю, что по степи на одной лошади не ездят, нужны заводные, а на боевых конях, так вообще кроме как в бой да на смотр, да покрасоваться и не ездят. По возможности, конечно. Пешком-то по степи передвигаются, разве что, в отхожее место, потому что только оно в степи близко, а остальное, даже близкие соседи, далеко.

Мужики не зря сторожились. Из-за поворота оврага выскочили двое верховых, на ходу целящиеся из ружей. Я четко видел, как как татары, почти синхронно навели свои ружья и плавно потянули спусковые крючки. Но… выстрелы грянули с задержкой, и в это время наши лучники (для меня они уже стали своими. Давно. Несколько секунд назад) прянули в стороны, и послали свои стрелы, да не по одной. Правый татарин уже валился со стрелой в глазу, а левый с двумя, по штуке в каждом плече. Наши резво рванули вперед, мимоходом ткнув ещё живого татарина копьём в горло, и скрылись за поворотом оврага. Вернулись быстро, довольные, с десятком лошадей, привязанных уздечками к длинной верёвке.

Пока они воевали, я кое-как встал.

Один из мужиков, по виду главный, на ходу вынимая нож, пошел ко мне, а остальные принялись раздевать трупы татар, складывая в кучки оружие, одежду, а отдельно — кошели, разной степени наполненности. Главный же мужик… Стоп! Я не должен называть этих воинов мужиками даже мысленно и про себя. Если ненароком ляпну такое слово, то в лучшем случае получу словесную отповедь, а в худшем — клинок в брюхо, так как нельзя в эту эпоху называть воина крестьянином, смердом. Сословное общество, у него свои законы.

Главный из воинов подошел ко мне. Несколько секунд мы молча рассматривали друг друга, и увиденное мне понравилось. Передо мной стоял статный, крепкий мужчина выше среднего роста. На вид лет сорока, русоволосый, голубоглазый, с мужественным, обветренным лицом, украшенным аккуратно постриженными усами и бородкой. Хорошее лицо. Мужественное. Я повернулся к нему спиной и протянул связанные руки. Кожи коснулось лезвие ножа, одно движение, и обрезки веревки упали на землю.