Днём мы работали на пограничном озере Титикака, а вечерами зависали в ресторанах, в воскресные и нерабочие дни бродили по музеям. Самыми хорошими на мой взгляд, были музей Ларко, музей Итальянского искусства, национальный музей археологии, антропологии и истории Перу, музей золота. Далее шли по списку музеи инквизиции, шоколада, археологии, электричества и прочие костёлы. Включая тот, где на картине Христос и Его ученики едят морскую свинку. На нас из подворотни смотрел, как на конкурентов, памятник конкистадору — убийце местных индейцев и, по совместительству, разрушитель империи инков Франсиско Писарро-и-Гонсалес. Его в подворотню инки непокорённые затянули с центра площади уже почти в наши дни. Я бы ему ещё и голову открутил, а непокорные не стали. Может они и правы. Негодяи должны смотреть как рушиться их негодяево царство.

Иногда мы выходили в океан на «Звезде». Её я тоже перегнал в Кальяо. Странствия «Звезды» по мирам и континентам это целая песня, достойная своей особой книги. Надеюсь я и её напишу. Там будет что рассказать. А пока мы ловили громадную ставриду, иногда ставили небольшой ярус на акул и прочих больших тунцов и меч рыбу. Но больше просто отдыхали недалеко от берега, смотря на величественную картину жизни пернатых. За тем, как утром нескончаемый поток разных птиц от пеликанов и альбатросов до олушей и глупышей летит караваном на юг, повторяя все изгибы береговой линии, а вечером возвращается обратно точно тем-же маршрутом. Штормов здесь не бывает никогда, дождей столетиями ждут. Почему вы думаете всякая чепуха остается на холмах Перу нетленным произведением искусств тысячи лет? Вы удивитесь сколько картинок на холмах рисуется сегодня ножками разных праздных обормотов. Просто так, без смысла, как мы по снегу, но, в отличие от снегов России, здесь всё на века. Правда не всегда безопасно в этих водах на яхтах было и в то время. Пираты, не пираты, а бандиты и отморозки с контрабандистами на просторах океана никогда не переводились.

Рыбы у берегов Перу было не просто навалом. Её было гигантское количество. Рыбная масса выдавливала саму себя далеко за 200 миль рыболовной зоны прямо в открытую часть океана. Иногда, когда затоки тёплой воды спускались от экватора на юг и в тёплой воде понижался процент кислорода, то рыба в прибрежной зоне ложилась на грунт и умирала в массовом количестве. Тогда её гниющие в воде тела давали уникальный эффект «краски Кальяо» когда подводная часть корпуса судна вдруг покрывалась стойким черным цветом до действующей ватерлинии.