— На нас, на всех нас, Ира. Я сам по ночам часто не мог и сейчас не всегда могу заснуть. У меня не было другого выхода. То, что ожидает нашу страну…. Я не могу придумать, как предотвратить эти беды по-другому.

— К сожалению, твои прогнозы оказались верными. Кирилл в последнее время в отвратительном настроении. Я стараюсь допытаться, в чем причина, но от единственного полученного ответа, которого добилась, испугалась сама. «Ирочка действительность оказалась намного хуже, чем прогнозировал Александр». Не знаю, как и откуда, но он получил достоверные сведения, результатом которых стало резкое усиление деятельности Главного Управления Безопасности. Они сутками не уходят с работы. Когда он сообщил мне, что ты жив, я сначала обрадовалась, потом разозлилась и обиделась на него. Но, видя, в каком напряжение он находиться, простила, но с условием, что он организует наш прилет сюда. Кирилл обрадовался, даже признался, что боялся моей реакции. Не смейся, да, я такая и не собираюсь меняться!

Румянцев в очередной раз продемонстрировал свои актерские способности. Образ, который он придал своему лицу, был — какой я несчастный, как мне не повезло. Смех друзей был заслуженной реакцией на изображаемую пантомиму.

Александр с трудом придал лицу серьезное выражение и спросил?

— Неужели он от счастья, что так легко отделался, организовал специальный рейс для Вас.

— Значит, ты был в курсе его опасений. — Александр, еле сдерживая смех, утвердительно кивнул. — Не такая я страшная, хотя… хватит смеяться…

— Всё, молчу. Лучше расскажи, как обстоят дела.

— Товарищ Сталин только и делает, что ворчит — «В ваших управлениях люди становятся неуправляемыми и бесцеремонными! Надо иметь стальные нервы, чтобы общаться с вашими сотрудниками. Спасибо за это товарищу Гриневу! Как будто мне было мало его одного — он заразил этим всех сотрудников!». Что смеешься, хватит ржать, думаешь, мне приятно постоянно отстаивать нашу методику работы и постоянно выслушивать в свой адрес любимый «комплемент» товарища Сталина: «Фурия… правда, прекрасная!». Саш хватит ржать, поставил меня против стальной глыбы и смеется. А если я его боюсь?

Александр достал платок, вытер наступившие слезы и, с еле сдерживаемым смехом, сказал.

— При общении с тобой не только Кирилл, но и товарищ Сталин, сильно опасаются тебя огорчить. — Александр не выдержал и продолжил громко смеяться.

— Значит, и ты меня считаешь фурией?

— Прекрасной!!! Не могу больше… бедный товарищ Сталин…

— Успокоился? На, попей водички! Жалко что больной, а то бы…

Александр осушил стакан до конца, помассировал скулы, выдержал паузу и продолжил.