Поднимаю свою сумку и в дверях оборачиваюсь:

— Извините, что доставил вам неудобства.

Мама Гули только отмахивается:

— Возвращайся скорее. Мы будем ждать!

— Обязательно, только при условии, что Вы перестанете мне выкать., — заявляю с улыбкой и, кивнув, выхожу за порог.

Медленно идем с Гулей к автобусной остановке.

— Ты в Москву опять собираешься? — интересуется.

— Нет, на этот раз в Ленинград, — отвечаю, думая о своем.

— Только в конце месяца сможешь приехать? Как твои родители к этому относятся? — допытывается.

— Может раньше смогу вернуться. Не все от меня зависит. А родители привыкли. Я с ними на разных орбитах нахожусь и лишь изредка пересекаясь, — вздыхаю непроизвольно.

— Бедненький! Тебе же, наверное, одиноко. Мне бы хотелось тебе помочь, только не знаю чем, — удивляет неожиданно.

— Ты и так мне помогаешь тем, что рядом. Только не грусти больше. Не привык я тебя видеть такой, — прошу и, прижав к себе за плечи, целую благодарно в щечку.

— Не буду, — серьезно обещает, но тень с ее лица не проходит.

Собравшись с мыслями, приступаю к инструктажу:

— Ты мне очень дорога, поэтому хочу постоянно знать, что у тебя все хорошо. Я сообщу тебе телефон, на который ты будешь звонить каждую субботу во второй половине дня. В Ленинграде буду занят, но к этому времени постараюсь быть у телефона. Если не смогу, то подойдет мой друг. Если вдруг тебе понадобиться моя помощь, то звони в любое время. Мне передадут. Тебе звонить есть откуда?

— Есть, от соседки. Тебе что-то угрожает? — настораживается сразу, почувствовав серьезность момента.

Смотрю на взволнованную девчонку, и мне становится стыдно. Хотелось что-то соврать, но понимаю, что не могу. А подходящих слов найти не могу.

— Мне ничего не угрожает. Просто верь мне и делай, как я прошу, — убеждаю.

— Так ты прощался со мной, когда дарил все эти вещи? Ты не надеялся вернуться? — не слушая меня, почти закричала, в ужасе вытаращив глаза и прижав кулачки ко рту. — А я-то дура думала,… и все мы… и брат на тебя… не езди никуда! Не пущу!

Обнимает меня и начинает плакать навзрыд. Стою, обнимаю ее вздрагивающие плечи, шепчу всякие успокаивающие глупости, но понимаю свое бессилие. И наплевать на всех прохожих, пассажиров с близкой остановки, которых заинтересовала необычная сцена. Не выдерживаю и поворачиваю назад, ведя всхлипывающую Гульку за руку за собой. Нахожу лавочку, усаживаю девчонку на нее и протягиваю носовой платок. Хватит устраивать сцен посреди улицы. Надо убедить ее в спокойной обстановке в полной безопасности моей поездки. «Соберись, слюнтяй!» — командую мысленно себе.