«Пойду к морю. Полежу на мокром, холодном песочке. Волны будут омывать ноги», — размечтался Гусев.

Володя вернулся в комнату, хотел еще пару часиков вздремнуть, но Лиза успела принести квас.

— Холодный!!! — радостно заявила она.

Квас на самом деле был на редкость хорош. Не успел Гусев выпить и пары стаканов, как в дверь постучали. Лиза вышла в коридор, и Володя услышал её суровую отповедь: «как не стыдно отвлекать Гусева такими пустяками».

— Лизавета, кто там? — на всякий случай поинтересовался Володя.

— Атаман, — сухо ответила жена.

— Зови, зови, Лизонька! И, будь так добра, принеси ему кувшин с холодным квасом, свой я сам выпью, — сказал Гусев, умиротворенный выпитым квасом.

Володя уважительно подумал об атамане, который не стал приставать к нему с делами на дружеской попойке.

— Рад видеть тебя, Флегонт Силыч, садись за стол, сейчас Лизавета кваску холодненького принесет.

— Благодарствую, Владимир Иванович! — довольно покрутил ус атаман, в предвкушении угощения, — Наслышан, наслышан я про твой ледник. Сам хочу такой завести.

Атаман неторопливо обсуждал с Гусевым второстепенные, часто пустые вопросы, не решаясь приступить к главному. Наконец, почти выпив кувшин до дна, он сделал большую паузу, чтобы Гусев проникся важностью вопроса.

— Владимир Иванович, война у нас какая-то странная получается. Японча к нам сюда приходит воевать, а мы нет.

— Как это нет?! А на Окинаву ходили этой весной!

— Окинава не Япония. Это ты сам мне рассказывал. Когда на Японию пойдем? Казаки волнуются. Меня спрашивают.

— Дней через десять пойдем ихних купцов трепать. Добро их себе забирать! — попытался оправдаться Гусев.

— Это опять без нас! Не про нас разговор! У меня три тысячи казаков спрашивают: когда ты, господин Гусев, дашь им корабли, чтобы добраться до самой Японии.

— Флегонт Силыч, у японцев двести тысяч штыков!

— Где? На войне! В Китае!

— На войне девять из десяти, согласен, но двадцать тысяч дома.

— По пять сотен в каждом большом городе, и полусотне в малом?! Смешно!!! Нам на один укус!