– Это хорошо, что ты не лжёшь мне, – Сарфатти улыбнулась и кивнула. – Но я знала твоего отца и помню, что из каждой поездки он с радостью возвращался под солнце Италии. Не могла у него появиться дочь, не любящая нашу страну всем сердцем.

«Только вспомнила меня эта страна лишь тогда, когда ей от меня что-то понадобилось», – подумала Бьянка, а вслух сказала:

– Да, госпожа Сарфатти. Я это помню.

Всех кандидаток, которых набралось почти десять человек, собрали в Риме, где с ними лично побеседовали Муссолини и ещё несколько неприметных мужчин в штатском, после чего их осталось всего двое. Бьянка Висконти и Джульетта Боргезе, протеже богатого и влиятельного рода Боргезе. Бьянка тоже была совсем не простушкой, однако рядом с Джульеттой чувствовала себя не очень уютно, словно та подавляла её своей властностью.

Девочкам за счёт республики пошили гардероб, и к торжественному балу в честь кавалера Большого Креста, военного ордена Италии, они были во всеоружии.

Платья, из золотистого шелка, струящееся, словно вода, и обтекавшее тело для вовсе не хрупкой и похожей на Марику Рёкк Джульетты, и бледно-голубое, облегавшее до середины бедра и вспухавшее пышными кружевами, словно пирожное с кремом – для стройной и гибкой Бьянки.

Джульетта, несмотря на прямое распоряжение Муссолини, всё же надела аккуратные серёжки и небольшой медальон из жёлтых бриллиантов, выгодно подчёркивавших её карие глаза.

А Бьянка уже смирилась с тем, что поедет на праздник без украшений, когда её неожиданно нашёл адвокат Марко Гиттани, бывший поверенным отца.

– Это, конечно, нарушение инструкций, данных мне вашим отцом, но, вникнув в ситуацию, я счёт это правильным, – Марко с поклоном подал Бьянке узкий тонкий пенал.

Раскрыв коробку, девушка невольно ахнула. В углублении из чёрного бархата покоилось искусно сделанное золотое колье с мелкими изумрудами. Выглядела вещь довольно скромно, но Бьянка знала, что истинная ценность этого изделия фантастически высока, так как оно принадлежало затерянной в южноамериканских лесах и канувшей почти без следа цивилизации.

Квиринальский дворец не первый раз принимал такое количество гостей. Побыв и папской резиденцией, и королевским дворцом, он стал главным зданием новой красной Италии, и уже в этом качестве принимал и депутатов народного собрания, и внеочередной съезд компартии Италии.

И в тот день во дворце тоже не струились благородные шелка и не сверкали бриллианты. Всё было относительно скромно, за исключением парадных мундиров военных, явившихся в блеске и сиянии орденов.