Вот и получается, что назначение в июне на 2-й Украинский фронт Жукова, не принципиально. Назначь туда командовать Ерёменко или Кулика, скорей всего, было бы то же самое, они друг друга стоили. А других тогда просто не было! Это сейчас, за более чем полгода войны, подросли, оперились, многие военноначальники, встретившие войну генерал-майорами и генерал-лейтенантами, или вообще полковниками как Черняховский, Катуков, Доватор. В общем, даже стыдно вспомнить, как хотел в июле Виссарионыча за грудки потрясти, вопрошая: — "Что ж ты творишь? Кого на фронты ставишь!?". Мда-а-а уж. Как там у Есенина — "Лицом к лицу, лица не увидать. Большое видится на расстоянии". А ведь мне так хотелось помочь нашим, снизить до минимума потери в войне. И всё равно, "продажная девка история", так и норовила свернуть на однажды уже пройденный путь. Оплачивая некомпетентность, тупость и трусость енералов, кровью сотен тысяч наших людей.

Настроение было такое, что хотелось с кем-то подраться, что бы выпустить пар, или принять крепко на грудь, притушить кипящие в душе бурю чувств, из боли, гнева, досады, ярости. А ведь какое настроение было прекрасное в первой половине дня. Я посмотрел на часы, больше часа ещё рабочего времени. Нет, бессмысленно, я себя только этот час в норму приводить буду, что бы на работу настроиться. Поеду домой, поужинаю, успокоюсь. Собрал бумаги, убрал в сейф, закрыл "секретный кабинет". Выйдя из кабинета в приёмную, сказав Веронике Львовне, что я домой, если что срочное, то пусть туда звонят. Видно, морда лица у меня была такая, что она даже спросила — "У вас всё в прядке, товарищ Зейтц?". Я успокаивающе махнул рукой, буркнув, что всё нормально. Спустившись в холл и уже пройдя охрану, остановился, постоял в раздумье, посмотрел на всё ещё подрагивающие руки и вернулся назад. Прошёл в столовую и завернул в буфет. Заказал себе сто грамм "Московской особой". Выпив залпом, заработал удивленный взгляд буфетчицы. Подышал несколько минут носом, стало чуть легче. Повторил заказ и маринованный огурчик. После второй, посидев пяток минут у стойки почувствовал, что стало отпускать. Посмотрел на руки, они больше не дрожали, оставил буфетчице три песо и пошёл на выход. Сел в свой "мармон-харингтон", завёл и не спеша порулил к дому.

* * *

Мысли волей неволей возвращались к событиям июля — августа. Это только в сказках, или кино, всё хорошо заканчивается, в жизни это далеко не всегда происходит. Но в этот раз, на 2 Украинском, получилось прямо по Высоцкому: — "Конец простой — пришел тягач, И там был трос, и там был врач, И "МАЗ" попал, куда положено ему". Здесь в роли врача, троса и тягача, похоже, выступил Мехлис. Я здесь, его один раз на митинге встречал лично, но чёткого мнения о нём, у меня не было. С одной стороны, сам на банкете слышал как он ЧВС 6гв. А внушал — "что политработник, что командир, должен быть справедливым отцом бойца. Не допускать незаконных репрессий, рукоприкладства, самосудов и сплошного мата…. Нужно подчинять людей, не унижая их". С другой, слишком противоречивые характеристики в моём прошлом я о нём читал, да и катастрофу в Крыму в 42, когда он влез в дела командования фронтом, трудно ему простить. А вот, по отзывам современников, что я слышал, он мало походил на тот образ "тупого и безжалостного, не рассуждающего кровавого сталинского палача", который ему создали дерьмократы с либерастами. О нём отзывались, как о жестком, но справедливом руководителе, не терпящем любой расхлябанности и беззакония. При этом, характеризуя его как абсолютного бессребреника и совершенно бесстрашного человека, с невероятным количеством энергии и работоспособностью. Короче, это всё слова, а вот дела характеризуют лучше слов.