— Дед, я очень хочу остаться с тобой, но мой воинский долг заставляет меня вернуться. Мне надо вернуться, — отвечаю я решительно.

— Не сомневался в твоем решении! — гордо восклицает дед. — Итак, все идет, как надо! Ты вернешься. Но у нас есть еще немного времени. Давай внучек, вспомним былые года и споем дуэтом хорошую советскую песню. Какую песню хочешь спеть перед чертогами Дворца небесного?

— Дед, какая еще песня? Мне так много хочется тебе сказать.

— Еще скажешь, когда придет время, а сейчас песня и только песня. Так надо, внук! Это откроет тебе дорогу к родному порогу. Выбирай.

Я задумчиво почесал голову и выдал первое, что пришло на ум:

— Шел солдат.

— А давай! — дед перекинул гитару со спины на грудь, ударил по струнам и запел:

— Шел солдат, преград не зная. Шел солдат друзей теряя, — подхватил я.

Наши голоса вознеслись высоко, и словно хор небесный грянул вместе с нами.

Нашу песню эхом подхватили скалы. Подул ветер. По зеркалу воды побежала рябь.

Последние слова бессмертной песни поэта Матусовского на музыку композитора Соловьева-Седова растворились в тишине. Замерло все вокруг. Вода превратилась в зеркало, затем это все медленно поплыло, теряя свои очертания.

* * *

Прозрачный, как стекло потолок. За ним в черноте космоса медленно плывет планета Земля. В синей пелене вижу лоскутное одеяло Африканского континента.

По сторонам гладкие стены. Справа овальная закрытая дверь. Слева какие-то приборы. Меня с ними соединяют провода.

В моей голове еще звучит песня.

Подо мною узкая лежанка. На мне серая пижама.

Где я? Во Дворце небесном?

Пытаюсь приподняться, но тело словно налито свинцом, а в правой стороне груди пробивается тупая боль.

Бесшумно открывается дверь. Входит человек. На нем белый халат. Бородка клинышком. Цепкий взгляд.

— С возвращением, товарищ Назаров, — говорит он приветливо. — Как вы себя чувствуете?