Однако перли цепи на пулеметы упорно, я даже удивился. Раньше они такой стойкости не проявляли, а тут валятся рядами под свинцовым ливнем, но идут и идут по трупам павших товарищей. Поделился своим недоумением с Вороновым. Тот выслушал меня не отрывая взгляда от поля боя и просветил, что австрийцы бывают разные. Чехи и словаки, действительно, боевым духом не блещут и не только стойкости не проявляют, но и, попав в плен, толпами переходят на нашу сторону, а вот венгры другое дело, те воевать злы. Немцы же и вовсе вояки отличные, мало чем уступающие своим соплеменникам из Германии.

Всю эту военную этнографию он на меня вывалил с какой-то азартной и страшноватой улыбкой. Похоже, качественная бойня его вдохновляла. Порой он казался мне отморозком вроде командира вертолетчиков из "Апокалипсис сегодня", а порой вдумчивым, душевным отцом-командиром из советских лубочных агиток, который и выслушает солдата и поддержит. Наверное, я его никогда не пойму. Ну и ладно, лишь бы дело делал.

Наступающие цепи между тем, уже подошли на дистанцию броска и, пережив залп гранатометов, побежали вперед с нечленораздельным ревом. Как же хреново, что у нас проволочных заграждений нет, могут ведь и добежать, просто задавив, массой.

Мои бойцы палили на предельной скорости, практически не целясь, а многие не целясь вовсе, благо в такую толпу промахнуться невозможно. Австрийцы падали один за другим, особенно четко было видно работу пулеметов, выкашивающих людей сплошными рядами, но на место упавших выбегала новая шеренга и тоже падала, зайдя за линию трупов буквально на шаг. Но, даже застилая землю сплошным ковром тел, они вот так, по шагу на цепь, но неотвратимо приближались к нашим позициям. Мне стало страшно. Если дойдут, никто из нас не выживет. После такого боя пленных не берут, а отбиться в рукопашной шансов у нас нет. Уже до мельчайших деталей было видно красные, перекошенные криком лица и, как пули пробивают тела. Некоторые из убитых еще делали несколько шагов, прежде чем рухнуть. Мужики в окопах тоже орали яростным матом от страха и злости, высаживая обойму за обоймой, а враг все пер.

И все-таки мы их остановили. В какой-то момент, толи разрыв между цепями оказался больше обычного, толи ребята мои приноровились, но продвижение прекратилось. Какая-то заколдованная черта смерти образовалась перед окопами. Ряд за рядом погибал на ней, не успевая перешагнуть через тела предшественников. В результате стремительно вырос натуральный вал из трупов, но австрийцы продолжали упорно карабкаться на него и убитые скатывались вниз, все более преграждая путь своим товарищам. Когда внезапно прекратился огонь, я испугался. Почти две секунды мне понадобилось на осознание того, что стрелять здесь больше не в кого.