— Так это. Имечко это, я спонтанно сказал. Чтоб ты не подумал, что я говорю о ком-то из представителей нашего собрания.

— А-а-а, понятно. И что, ты уверен, что предложенный тобою план сработает?

— Не знаю, я ни в чём не уверен. Но если ничего не делать, то мы и не узнаем, помогут ли мои задумки в деле по предотвращению голода, или нет. Да и вообще, может быть, всё то, что я тебе рассказал о возможном бунте, всего лишь плод моей воспалённой фантазии.

— А может быть, и нет. Я кстати, завтра поговорю с отцом и несколькими своими друзьями. И мы постараемся запустить придуманную тобой сплетню. Даже если мы перестраховываемся, хуже от этого не будет. Мы пообщаемся со всеми знакомыми землевладельцами, и если на полях у них всё в порядке, сами начнём реализовывать зерно. Как раз, скоро начинается покос.

Александр смотрел на своего друга и удивлялся, как тот сильно изменился. И где делся тот глупый идеалист-революционер? Где его стремление покарать всех виновных, а то, что будет дальше, не столь уж важно. А всего-то и надо было, занять его полезной работой, чтоб он почувствовал, как добываются те денежки, которые он, до этого, только тратил. И что именно он, несёт ответственность за жизни тех людей, кто на него работает. Нет, в этой системе необходимо многое менять и это неоспоримый факт. Однако сжигать ради этого свой дом, этому юноше не хочется. Пусть кто-либо другой, в другой стране, рубит подобный Го́рдиев узел. Потому что из получившихся обрубков, нормальной верёвки уже не изготовишь.

— Мишель, мне кажется, ты ко мне приехал не ради этого разговора. Об этих новостях можно было написать и в письме.

— И то, правда! — Оживился Михаил. — Дело в том, что мы с отцом, не так давно, купили паровоз, разбившийся в результате умышленной порчи железнодорожного пути…

— А это ещё зачем? На кой чёрт, вам этот металлолом нужен?

— Ты в начале выслушай, а после возмущайся. Я с отцом, пожелал на наших плавильнях поставить мощный паровой двигатель. Чтоб он огромные меха качал. Новые мастера сказали, что так надо, а зачем, я так и не понял. А британские промышленники чего-то мудрят и отказались нам эту машину продавать — за любые деньги. А тут, произошла эта катастрофа. Мой папа́ узнал про неё, и не теряя времени обратился к нужным людям, те получив свою долю "благодарности", дали соответствующую команду и в итоге, паровоз разобрали, сняли с него все, что нам не пригодится. А всё остальное, продали отцу как лом.

— Ну а я здесь, каким боком?

— Опять ты странно говоришь. Вредно постоянно общаться с простолюдинами — дичаешь братец. Но я говорю не об этом. У тебя есть некий грамотный инженер, это так. — при этом, Миша заговорщицки подмигнул, мол я то знаю твою тайну, но, даже оставаясь с тобою наедине, буду тебе подыгрывать. — Поэтому, "дай" ему приказ, пусть он на этот агрегат посмотрит и разберётся, что к чему. Дело в том, что в этих исковерканных железках, ни я, ни мои работники, не смогли ничего понять. Если ты дашь своё согласие, то мы завтра же привезём машину к тебе.